Этот выпуск журнала (№9) мы посвящаем психологии денег и богатства. Помню, что тогда купил даже книгу “Психология денег” какого-то американского психолога. Книга была полна результатов социальных исследований, но психологии в ней не было. Юлия Ларионова пишет о психоистории денег
Юлия Ларионова
Наш удивительный мир поделен на полярности — мы привыкли жить в отраженной симметрии и непрерывном поиске сходства. Базовые полярности, определяющие современный мир — Запад и Восток. За этими понятиями стоят не только два разных типа мышления, культуры, цивилизации, но и власть денег, положенная в основу современного общества. Общество без власти денег не существует никак, ни по вертикали, ни по горизонтали.
Вертикаль власти денег определяет будущее, его цели и возможность их воплощения. Горизонталь власти денег определяет качество жизни и общепринятые ценности. Любопытство и желание понять глубинные процессы современных человеко-денежных отношений приводит вольномыслящего автора к историкам и этнологам. По моему мнению, корни современного положения дел надо искать в раннем Средневековье Востока и Запада, когда мир был юн, и современные государства Европы и Азии только начинали формироваться под влиянием сил новых народов.
Завоеватели. Северные люди
Скандинавский мир примостился на задворках Ойкумены. Маленькие острова, каменистые равнины, бескрайнее море, суровый климат не способствовали земледелию — непременному условию развития сложной государственности. При всем этом попробуем проследить возможности его влияния на современное мироустройство через средневековый срез его истории.
В 9-10 веке на земли Западной Европы стали нападать с моря рослые светловолосые люди из северных стран, называвшие себя викингами или норманнами — «северными людьми». Европа корчилась в страхе и ужасе перед завоевателями с Севера, которые не останавливались ни перед чем, захватывая скот, пленников и имущество.
Быстроходные корабли с мордами драконов под полосатыми парусами неслись к линии горизонта, нагруженные добычей, и на веслах сидели не рабы, а сами свободные воины. Ярость и мужество этих людей были беспримерны. Если они встречали сопротивление — следовала жестокая расправа над побежденными. Когда спрашивали о пославшем их господине, их ответ поражал еще большим страхом, гранича с насмешкой: «Господина у нас нет, мы все равны между собой». Остановить их было невозможно даже данью, например в 865 г. жители Кента заключили мир и обещали дань нападавшим, «но разбойники ускользнули и продолжили свои набе-ги», потому что, «они знали, что грабеж исподтишка принесет им больше денег, чем мир», писал средневековый хронист.
Мир Европы тогда был юн и страстен, ценностью были не абстрактные деньги, а их сверкающее воплощение. Страсть, влекущая к грабежам и разбоям, была холодна и сияюща — это было серебро. Племена данов, сведов и норманнов ценили этот мягкий металл настолько высоко, что в качестве пиратов, наемников и купцов стремились именно к его максимальному количеству. Серебром платили скандинавским дружинам за их службу английские короли и византийские императоры. Серебро одни копили или носили в виде украшений, другие видели в этом средство получить желаемые блага — еду, вино или верность. В найденных кладах сохранились искусно сделанные предметы и украшения, вроде кубков, брошей и цепей, и в то же время порубленные куски, представлявшие ценность только по весу.
Специалист по истории Скандинавии П. Сойер в своей книге «Викинги» пишет: «Представление о богатстве викингов дают клады, найденные на землях и островах Норвегии, Дании и Швеции. Обнаружено более тысячи кладов вдоль побережий и внутренних водных путей.
Основная часть сокровищ — это серебро в форме украшений, монет и слитков. Получить представление о том, о каких объемах идет речь, можно из недавно опубликованного отчета о серебряных кладах, найденных на острове Готланде до 1946 года. Один клад содержал более 570 украшений, многие из которых были местного производства, а также 489 фрагментов украшений, и, в общей сложности, более 2300 отдельных кусочков серебра в форме брусочков, полос и колец, 93 500 монет и 16 600 обломков монет, причем все они, кроме трех золотых, были серебряными».
Размышляя о причинах столь жестких проявлений воинственности, очень хочется сказать, что суровая природа и жесткий климат не дали развиться формам земледельческой общины до государственных масштабов.
И как тут не погоревать, что «экономика войны» мало способствовала процветанию стабильных форм искусства. Земледельцы, понятное дело, всегда имели время и место для ремесел и занятий искусствами, совершенствуя мастерство преображения предмета, не то, что вольные странники-мореходы. Поэтому закладывались и развивались те формы денежных отношений, которые были возможны географически и экономически: острова маленькие, почва каменистая, овцы да ячмень, как главный продукт, поневоле к соседям за пазуху полезешь! Добытое добро надо как-то сохранить — так зарыть поглубже, пока не отняли — и снова в путь морской птицей, распевая о славных деяниях.
В результате сформированная структура психологических отношений к деньгам, как к ценностям припрятанным, становится движущим механизмом европейского взгляда на мир. Что и видно из происходящего в современном мире — жадность и прижимистость — главные тормоза для развития. Психология «черного дня» приводит к упусканию возможностей развития и формирования многовариантного будущего.
Завоеванные. Народ срединной страны
Китай — старая оседлая цивилизация. Исторические находки на его территории, свидетельствующие о развитой земледельческой культуре, относятся к 5 тысячелетию до н.э. Но нас интересует период Средневековья — расцвет культуры и развитие экономики через реализацию главной китайской идеи благородной трансформации неприглядной реальности. То, что реальность была не благородна, очевидно: на Срединную империю нападали северные варвары — кочевые племена чжурчженей и киданей. Их то пытались купить всех скопом подношениями шелка и чая — в год 100 тыс. штук шелка и 30 тыс. цзиней чая, то приспособить на службу в приграничье, то задобрить интересным династическим браком с какой-нибудь прелестницей-принцессой. Конечно, малоуспешно.
Варвары искренне завидовали более успешным и оседлым соседям и старательно завоевывали в течение всего Средневековья Срединную страну. Что им и удалось в 1127 г., когда был захвачен Кайфын, тогдашняя столица страны, и император с семьей.
Это была политическая катастрофа и культурная победа. Столетия торговых отношений и прелесть утонченной культуры Китая очаровывали кочевую знать. Она изо всех сил стала перенимать соблазнительные привычки и приятные обычаи побежденных, просто воспроизводя их и подражая им. Развитые искусства и административная система никуда не делись от смены политического истеблишмента. Они-то, собственно говоря, и явились главной причиной и влекущей ценностью завоевания.
Вот как об этом пишет историк Л. С. Васильев в своей книге «История Востока»: «Увеличилось количество городов, причем они становились все больше, богаче, многолюднее. Расцвели новые виды ремесел; китайские ремесленники научились делать те изысканные вещи, которые и поныне являют собой национальную гордость страны и имеют музейную ценность, будь то знаменитый сунский фарфор, изысканные тонкие шелка, изделия из лака, дерева, слоновой кости. Именно в сунское время были изобретены порох и компас, стало широко распространяться книгопечатание в форме знакомой частично еще и танскому Китаю ксилографии (оттиски с резных досок, на которых зеркально вырезаны ряды иероглифов; до 1000-1500 отпечатков с доски, вполне приличный тираж даже и для нашего времени). Невиданного расцвета достигла и китайская живопись.
В это время жили и работали лучшие в истории Китая художники, объединенные вокруг специальной Академии живописи. Написанные ими свитки до наших дней являют собой украшение многих музеев мира. Среди сунских художников были и признанные теоретики живописи, авторы почитаемых трактатов. Были и мастера тонкого пейзажа, любители изображений цветов и птиц. Это был центр высокоразвитой духовной культуры, средоточие китайской философской мысли в ее едва ли не наивысшем для императорского Китая проявлении. Именно здесь расцвел феномен неоконфуцианства — учения, поставившего своей целью не просто реформировать и обогатить древнюю почитаемую доктрину за счет новых идей, но и как бы вдохнуть в нее новую жизнь, заставить ее засверкать новыми гранями. Немалых успехов достигло сельское хозяйство, включая новые агротехнические приемы, искусственно выведенные урожайные сорта зерна, культивацию индийского хлопка и многое другое».
Китайский национальный характер впитал черты стремления ассимилировать и сделать подобным себе любого внешнего агрессора. Заимствовать лучшее и перенять полезное, служа небу и Сыну его императору. Поэтому не важно кто на троне, у руля власти, во главе дела, но важно как все происходит.
Улавливаете идею власти и денег как ее инструмента в китайской интерпретации? Пока правитель правильно властвует над своим народом — в империи все спокойно, народ благоденствует и процветает. Правитель должен везде являть мощь и силу трудом неустанным на благо народа. Во внутренних покоях трудиться обязательно, что и понималось всегда в Китае под взаимодействием мужчины и женщины. Задача производства самого лучшего наследника престола Сына Неба — дело государственной важности, возможно, как известно, только перебором вариантов и бесконечностью попыток. Вот и рождается главная китайская идея — утонченное наслаждение, облагораживающее быт. Вкладывая в будущее, ценить настоящее.
Россыпи и связки
Но наши вольные рассуждения о деньгах были бы не полны, если не рассмотреть их как феномены вещные, что в руках подержать можно. Ведь сами по себе деньги —
способ фиксации ценностей в пространстве и во времени. Универсальная мера для измерения того, что ты стоишь. На Западе деньги — россыпь монет. Россыпь монет может стать горкой, может стать равниной — может цепочкой-змейкой потянуться. Но она всегда прерывиста, дискретна, состоит из отдельных частей, которые объединяются только в непроницаемом объеме — кошельке, банке, кладе. На денежке портрет правителя — государя, что ввел в обращение монету и знак-герб принадлежности географической. Россыпь трудно держать в руках — извлекают денежки из закромов только по делу. А дело, как известно, без громких слов не обходится, поэтому как же без манифестов, стремления научить жить и экспансии к соседу в его privacy? Никак. Вот и получается слова, вдохновляющие на прорыв, но никак не в высокохудожественном деле, как и написали в своей книге-манифесте «Бизнес в стиле funk» веселые шведы из Стокгольмской школы экономики: «Мы победили: настала эра триумфа капитализма! Мы покорили мир от Пекина до Балтимора, от Санкт-Петербурга до Сингапура. Западные политические лидеры с трудом сдерживают довольные улыбки, когда осматривают новые биржи ценных бумаг в странах, которые еще недавно были аванпостами коммунистической империи. Глаза западных бизнесменов полны нескрываемой гордости, когда им случается познакомиться с китайскими предпринимателями, сколотившими за ночь целые состояния.
С момента падения Берлинской стены в воздухе витает дух триумфа. Капитализм uber alles».
А какое у нас самое престижное образование для бизнесменов по всем рейтингам и анализам? Верно, скандинавское! Посему рулевые экономических теорий закидывают россыпи отдельных точечных вливаний то в одну отрасль, то в другую, что мы и можем наблюдать периодически даже в нашей жизни. Идея кредита как раз из этой сферы — заплатить за настоящее из мешка будущего. То есть деньги — символ возможностей.
Китайская деньга была не такая простая. Это сейчас она под влиянием европейский умов приобрела общемировой вид, а так все было хитрее. Китайская монета сама круглая с квадратной дыркой посередине. Круг — это земля, квадрат — это небо, а человек, обладающий монетой, — проводник воли неба в земные дела. Нанизать монетки на веревочки вполне логично и все расчеты вести в связках денег, а не в россыпи монет. Вот и стали деньги с дыркой символом счастья, благополучия, достатка, легко превращающиеся то в стихи и картины, то в фейерверки и воздушных змеев. Радоваться надо — так велело Небо. И уже в средневековье законы Неба соблюдались до буквы. Например, в 8 веке при династии Тан, предшествующей Сун, китайский поэт Дуфу, впав в некоторую немилость по причине хороших стихов и надвигающихся политических катаклизмов, восстановил свое положение изящным предложением. Во время сильной засухи посоветовал выпустить из тюрем всех арестантов — в основном, крестьян-должников.
Сделали по предложенному, и ливень полил через день после амнистии. Да и в более близкие нам времена регулировали тонкие взаимоотношения замечательно. Император Цзянцин в 1814 году издал манифест по случаю очередной засухи: «Нерадивость и леность чиновников правительства составляли зло, которое длительное время накапливалось. Вина за засуху в этом сезоне ложится на чиновников. Мы обдумали это и убедились в следующем: лазурное небо выразило свое неодобрение, потому что более 50 бунтовщиков сбежало из-под стражи и до сих пор не пойманы. Следовательно, плодородные пары сдерживаются где-то наверху, и счастливая гармония времен года нарушается». Поэтому по-китайски денежка денежкой, а воля Неба на первом месте — надо исправить стиль жизни вокруг себе, и Небо будет благосклонно.
Россия, как истинная середина мира, соединяющая самый прогрессивный Восток и самый классический Запад, сейчас, как и столетия назад, становится большой торговой площадкой новых возможностей. Наша европейская силовая ментальность и восточная патриархальная традиционность дает удивительный микст технологий и приемов в обращении с деньгами. И, несмотря на все неблагоприятные прогнозы всеведущих экономистов, будущее видится все-таки светлее, чем прошлое. Потому что в России издавна говорили, что «копейка рубль бережет». Кому, как ни нам с помощью копеечек, в цепочках старинного женского украшения гривны, собрать длинные рубли богатства, вложенного в наше образование и науку. А будут ли это связки или россыпь монет зависит от нашего выбора. Пусть же он будет психологически верным.
Наследие Розенкрейцеров
Итак: мы живем в эпоху постмодерна. Связь с Традицией, определяющей законы повседневности, либо нарушена, либо утрачена. Первым кто веско и ясно взялся за определение нынешнего момента в его развитии стал Рене Генон. Предложено ему было, недолго думая, стать главным Зодчим в возрождении Ордена Розенкрейцеров, дабы спасти Европу от хаоса и беспорядка в начале прошлого века. А Розенкрейцеры непростые ребята были, до сих пор историки-медиевисты иногда спорят, кто первым кредитно-денежную систему придумал — они или тамплиеры, тоже очень интересный Орден. Но Генон отличился самым неожиданным образом — перешел в мусульманство, осел на Ближнем Востоке и разгромил в пух и прах все имеющиеся традиции на предмет не соответствия высоким первоначальным идеям. И традиции Китая со Скандинавией тоже вниманием не обошел — ставши родоначальником традиционализма как направления и модернизма как образа жизни. Вот весь прошлый век модернизм и был, чьи плоды мы и пожинаем.
А сейчас у нас вроде как постмодернизм. Что это такое, даже высоколобые философы на умных семинарах просто объяснить не могут. А я попробую среди своих средневековых баек. Что касаемо философии, уж не обессудьте, средне у меня с философией, хотя и стоит законное отлично по университетскому курсу. Но нас с вами интересует не книжные знания, а практическое их воплощение.
Например, про деньги. Деньги сначала надо заработать. То есть понять, что они и где они в твоей жизни.
Какие у них привычки-повадки, любовь у тебя с ними или не-любовь, воля неба их тебе приносит (то бишь творческое вдохновение) или удачный набег на ближнего (клиента, начальника, соседнюю фирму). Дальше надо свои первичные потребности удовлетворить — поесть, попить, поспать и отдохнуть не мешало бы. С ближним поделиться и вложиться в предметы роскоши — шубу, машину купить. Для самых продвинутых — заказать домик в пейзанском стиле у архитектора вкупе с декоратором. Для совсем крутых — заняться внимательным собиранием и вдумчивым исследованием предметов искусства.
И вот тут вопрос о будущем встает: как имеющееся сохранить и преумножить? Чтобы ответить на этот вопрос, и чтобы действительно осуществить преобразования в своей жизни, надо переосмыслить исходные предположения и освободиться от логики прошлого. Нам нужно то, что Коносукэ Мацусита обычно называл «то-раваренай сунао-на кокоро» — «мозги, которые не липнут».
Мы вступили в пору пост-модерна — игровой цивилизации, перемешивающей все и всех. Поэтому ориентироваться надо исключительно на текущий момент своей жизни. Как викинг или как китаец — зависит только от ваших пристрастий. Возможно все.