Идеоанализ специально разработан для интернет-консультирования! Некоторые положения идеоанализа можно взять на вооружение сразу и они окажутся полезными. Человек, который правильно говорит – здоров. Тот, кто выражает свои идеи разрушительным для себя же способом может стать со временем нездоровым
Насчет научности лучше всех писал известный эрудит психотерапии Александр Сосланд: «…В психотерапии всё, что угодно, соединяется со всем, чем угодно каким угодно образом – правило «очень строгое», не допускающее никаких исключений…». В своей книге «Фундаментальная структура психотерапевтического метода, или как создать свою школу в психотерапии» Сосланд выделил в структуре психотерапевтических школ некие универсальные абстракции, и, может быть, вовсе не желая того, показал, что они настолько абсурдны и бессмысленны, насколько и вычурны – «эвольвенция», «обстанция», «эксквизиция», «транстерминация»… Труд А. Сосланда в психотерапии стал примерно тем же, чем в живописи явился «Черный квадрат» Малевича – манифестацией кризиса, жирной завершающей точкой, с которой можно спорить, но обойти уже невозможно. Ничего сущностно нового, прорывного, творческого нас на этой стезе уже не ждет, далее в психотерапии только игра в мозаику – эклектические примерки избитых устаревших методов в разных сочетаниях. Всё, что мы делаем вновь, всё это когда-то, где-то уже было …
Чистая идея
Перспективы выглядели бы удручающе, если бы не одно «но»: в России, вопреки многим предубеждениям, могут изобретать не только «автоматы Калашникова», и в Санкт-Петербурге в рамках «психодинамической» психотерапии давно развивается направление, явно выходящее за пределы привычной психотерапевтической парадигмы. Если альфой и омегой западной динамической школы явился жестко материалистический психоанализ Фрейда, где человек выступает в качестве ведомого биологическими инстинктами (дальнейшие интерпретации психоанализа материализма не преодолели), то в отечественной динамической школе явно обнаружился идеалистический крен, хотя и закамуфлированный в тогу благонравной и лояльной государственной материалистической медицины. Невообразимой крамолой явилось прорывное определение личности, как системы отношений, данное русским психиатром и психологом В. М. Мясищевым (1893-1973). Оно в корне противоречило безальтернативному в то время «верному и правильному» учению Маркса, рассматривающему человека как продукт общественный отношений. Мясищев диалектически противопоставил материалистически-формальному динамизму сущностный, содержательный, видящий человека как первичного и самоценного, первоосновой которого является невидимая, теперь уже можно не избегать этого слова – идеалистическая динамика отношений. Телесное, материальное в человеке для Мясищева вторично: «…я полагал, что в понимании личности биологически-органическое… не является ни личностью, ни ее частью, а только условием личности»…
Оставленная Мясищевым основанная на его же «теории отношений» «патогенетическая психотерапия» впоследствии развилась учениками и последователями в «личностно-ориентированную (реконструктивную) психотерапию Карвасарского, Исуриной, Ташлыкова» (ЛОРП), подходящую к неврозам с биопсихосоциальных позиций, и подводящую человека к личностной реконструкции с трех уровней психики: поведенческой, рациональной и эмоциональной, действуя как «бульдозер» по всему возможному психотерапевтическому полю.
ЛОРП, будучи совершенным продуктом, венчающим развитие отечественной динамической психотерапии, тем не менее, не смогла преодолеть теоретическую эклектичность («что угодно, соединяется со всем, чем угодно, каким угодно образом»). Естественнонаучные медицинские аспекты соседствуют с гуманитарными, что способствует взаимному противозаконному заступу психологов в медицину, и бегству врачей от собственно лечения в «легкую» гуманитарную сферу. Методологический тупик.
Где же выход?
А выход, по меткому выражению известного популяризатора психотерапии Владимира Леви, чаще всего там же, где и вход. Входом в любую науку, ее стартовой основой является предмет, который она изучает, его формулировка. Психология, за полтораста лет бурного развития, так и не смогла вычленить четкий, очерченный и однородный предмет психологии. Каждый под понятием «психика» понимает все, что ему заблагорассудится. Именно в «психике» взяла старт эклектическая смесь идеи и материи, позволяющая редуцировать свойства одного к другим, и аукнувшаяся сегодняшним кризисным тупиком. Сводить в один предмет столь разнородные явления идейно-духовного и материально-телесного свойства с методологической точки зрения антинаучно, это превращает психологию и психотерапию в спонтанные экспериментальные области деятельности – такие же, какой в своё время была алхимия, с ее непредсказуемым «методом научного тыка». Смысл же науки состоит как раз в достижении предсказуемости эксперимента…
По такому пути пошел идеоанализ, отказавшийся от материальной составляющей «психики», и оставивший себе для изучения и вмешательства одну лишь «идею» (определив ее как выражение отношений). Тем самым идеоанализ совершил «предательство» по отношению к психологии и, прихватив с собой наилучшие ее достижения, перешел в подданство теоретической и прикладной идеологии, где до него резвилась лишь своя идеологическая «алхимия», слегка припахивающая сатанинским душком – так называемые «PR-технологии».
С переформулировкой предмета всё встало на свои места, эклектичность была преодолена. В связи с этим, наступила ясность, например, с определением цели идеоанализа (идеокоррекции), которая состоит в избавлении корректируемого от идеологической деструктивности. Деструктивность (она же разрушительность) является ядром не только любого заболевания, зависимости, но и проблем немедицинского плана, всего спектра внутренних и внешних отношений. Идеоанализ на первый взгляд, сужая свой предмет, тем не менее, расширяет пределы своей компетенции далеко за пределы невротической патологии, оставляя врачу – медицинское, а гуманитарию – идейное. Врач, решающий гуманитарные вопросы – это то же самое, что атеист, ведущий проповедь, в конечном итоге такой же шарлатан и дилетант, как и гуманитарий, пытающийся лечить болезни. Дикой взаимной интервенции в не свою сферу деятельности, дающей дорогу разгулу редукционизма, положен конец, вернее, начало конца…
Раскачивая и двигая «измы»
Относительно цели особо следует подчеркнуть, что у идеоанализа, как у динамического метода, и цель процессуальная, не мгновенная. Мгновенные результаты, которыми так любят щеголять, например, телевизионные психотерапевты, в идеоанализе ничего не значат. Важен не случай, а ряд событий во времени, процесс – именно он может быть либо конструктивным, либо деструктивным. Если исчезла какая-то частная психологическая проблема, локализовался симптом, то это зачастую означает, что деструктивность просто перетекла в другую плоскость, как правило, пока невидимую. Например: была зависимость, скажем, наркотическая, справились с ней – возникла фобия; избавились и от нее – стали рушиться семейные отношения; исправили их – опять вернулась зависимость, но уже другая, скажем, игровая… И так можно до бесконечности переливать деструктивность из пустого в порожнее. Единственная польза – психологи и психотерапевты без заработка не останутся, а нравственно это или нет – это уже другой вопрос…
Конкретными мишенями идеокоррекции являются идеологические проявления деструктивности – тенденциозности (в просторечии – «зацикленности») мышления и отношений, представленные в теоретической основе идеоанализа – «теории тенденций». Тенденциозности попарно противоположны, например: идеализм-материализм, детерминизм-релятивизм, негативизм-позитивизм. Согласно теории, именно статичные, залипшие, устойчивые «измы» и являются источником разрушительности. Для выхода на конструктивное существование, адекватное изменчивым внешним и внутренним условиям, достаточно выбить их из статичности, привести в подвижное состояние.
Например, самая распространенная российская тенденциозность мышления и отношений – «объективизм». Для объективиста внешнее во всех обстоятельствах важнее внутреннего, чужое значительнее собственного, общее – частного, объективное – субъективного, общественное – личного, декларируемое – реального, абстрактное – конкретного.
Объективизм вполне адекватен и не разрушителен в условиях несвободы, скажем, рабского крепостничества, или в военной среде, где требуется пренебрежение всем личным в угоду коллективному. Но тот же объективизм превращается в источник разрушительности, зависимостей и невротизирующий фактор в условиях свободы, требующей, следуя своим собственным интересам, периодически проявлять противоположную тенденцию – субъективизм.
Идеоанализ приводит тенденции в подвижное состояние, в трех уровнях, как и упомянутая выше личностно-ориентированная реконструктивная психотерапия. Если ЛОРП осуществляется на поведенческом, рациональном и эмоциональном уровнях, то в идеоанализе, при избавлении предмета от физиологической составляющей и переходе на полностью нематериальную идеологическую, эти уровни превращаются соответственно в субъективный, объективный и относительный.
Идеологическая работа
В случае «объективизма», во-первых, на субъективном уровне, перед идеоанализом стоит задача восстановления «Я» корректируемого, как устойчивого старта оценки. У объективиста мышление объект-объектно, «Я» стерто, размыто, любое внешнее явление он оценивает с внешних же, объективных (не своих) точек зрения, в связи с чем мышление объективиста напоминает броуновское движение. Вот почему объективисты нуждаются в мудром и заботливым руководстве и стремятся при возможности избавляться от излишней свободы. «Я», упорядочивающее в единый центробежный порядок оценки корректируемого, восстанавливается лингвистическим научением: в общении корректируемым принимается правило строить любое высказывание от первого лица, по принципу: «Мне (не) нравится…», «Я (не) хочу…». При кажущейся легкости, переход к такому конструктивному мышлению происходит очень тяжело, для этого идеоаналитиком используется весь арсенал поведенческой психологии. Обычно корректируемый не только сам старается всячески избежать демонстраций субъективных оценок и желаний, но порой и окружение его старается от этого удержать, например, в некоторых семьях совершенно ошибочно считается верхом неприличия и эгоизма говорить о себе и о том, чего хочешь. На период идеоанализа корректируемому предлагается, где только возможно, следовать своим желаниям, проявлять свои эмоции, оценки, подход идеоаналитика – только разрешающий.
На объективном уровне стоит задача перехода от однобокого тенденциозного к парадоксальному, разностороннему видению объективных явлений. На любой, высказанный корректируемым рациональный посыл, имеющий, скажем, негативную окраску, идеоаналитик выставляет противоположный позитивный взгляд. Например, если корректируемый говорит об отрицательной стороне болезни, то идеоаналитик скажет о заботе близких, о временном «отпуске» от гнетущих обязанностей. Двигаясь по актуальному кругу мировоззрения, мы показываем корректируемому, что тот, о чем бы ни говорил, демонстрирует одни и те же тенденции, и как бы ни старался, он не свободен, и не может выйти из этого капкана и продемонстрировать тенденции противоположные. Невозможно мириться с явной несвободой, и у корректируемого формируется непримиримая конфронтация с собственной проблемной тенденциозностью, фактически – зависимостью. Создаётся действенный мотив для избавления от проблемы, которого, зачастую, при обращении в начале анализа либо не хватает, либо он размытый и неопределенный…
На уровне отношений решается задача введения корректируемого в постоянное подвижное состояние переоценки ценностей. Оценочная деятельность из залипшей статичности переводится в непрерывный процесс. Так же, как и в психоанализе, совершаются настойчивые экскурсы в прошлое, в детство, с целью активации забытых переживаний, сформировавших ту или иную статичную тенденциозность. Цель вхождения в прошлые состояния – их переоценка с сегодняшних позиций. Да и человек существует не только в сиюминутном мгновении, мыслительно он всегда находится в каком-то процессе, векторе – от прошлого к будущему. Поэтому переоценки прошлого в процессе анализа сопровождаются такими же переоценками будущего, к которому стремится корректируемый…
Итак, идеоанализ осуществляется в трех уровнях – субъективном, объективном и относительном, посредством техник научения, конфронтации и переоценки ценностей. Такая всеобъемлющая «гребенка» не оставляет трудноуловимой деструктивности ни малейшего шанса на сохранение. Проявиться в иной жизненной сфере, как это она часто делает при психотерапии, ей больше не удастся.
Сны и символы
Анализ сновидений становится невероятно простым: достаточно корректируемого научить разделять в сюжете сна субъект («Я»), объект («не-Я») и отношение (оценку), как тут же становятся видны реальные проблемы отношений. Объекты сна не важны, они в большей степени случайны, но важно отношение к ним – оно точно отражает отношения в реальности, в состоянии бодрствования. Сон превращается в компас, указывающий на требующую срочного разрешения проблему отношения.
В идеоанализе абстракции, с которыми работает идеоаналитик, корректируемому не внушаются, какие актуальные проблемы тот решал, те и продолжает решать. Идеоаналитик добивается уничтожения тенденциозности, деструктивности мышления корректируемого, приведения его системы отношений в динамическое, подвижное состояние, не трогая его мировоззрение. Результат в таком случае наиболее скор, очевиден, бесспорен, необратим и не требует дальнейшей поддержки.
Однако не всё так радужно, как того бы хотелось. Нещадно воюя с ложью и мифологией где только придется, и в отношении самого себя, идеоанализ честно признается, что любое преодоление деструктивности неизбежно связано со страданием – физическим или нравственным. Мы можем избавиться от непереносимых физических страданий и разрушений (болезни) лишь переведя их в нравственную плоскость, где они бывают, зачастую, более невыносимы, но одноразовы и всегда обратимы. Корректируемый всегда проходит спровоцированную идеокоррекцией нравственную «Голгофу», получается, идеоанализ – «таблетка» горькая. Но, как в Евангелии, после «Голгофы» неизбежно следует «Воскресение», так и в результате мучительных нравственных переживаний рождается новая система отношений, фактически – новая личность. Процесс переоценки ценностей и связанные с ним страдания – это, по сути, и есть то, что религия называет «покаянием»…
Не только с религией, но и с искусством идеоанализ имеет свои параллели. Например, егомузыкальным символом является «Реквием» Моцарта, отражающий не только идею, состояния, всю глубину переживаний, но и последовательность, этапность идеокоррекции.
В философском плане идеоанализ близок Фридриху Ницше, призывавшему к переоценке ценностей, и его эстетическому образу «сверхчеловека», за которым просматривается человек динамический, переменчиво-тенденциозный, конструктивный, не бегущий от неприятных очевидностей, живой и не двуличный.
mementomori
Несмотря на то, что идеоанализ и теория тенденций сложились в непротиворечивую цельную систему совсем недавно – в 2003 году, уже существуют отдельные методики внутри метода. Например, «психоэвтаназия» – идеоаналитический аналог некоторых видов танатотерапии. В отличие от существующих танато-техник, в психоэвтаназии не требуется «хоронить», закапывать или вводить корректируемого удушением в кому. Достаточно лишь несколько раз потренироваться, представив себе соответствующую обстановку, мысленно погружаясь в состояние, когда жизнь через мгновение заканчивается и возврата уже не будет. Натренированность вхождения в это состояние является не самоцелью, а лишь фоном, на котором в дальнейшем аналитик понуждает корректируемого вопросами (например: «Что в жизни самое главное?») к целенаправленной перестройке шкалы ценностей, изначально деструктивной и беспорядочной. Древние не зря говорили – «memento mori» (думай о смерти), в этом состоянии ценности упорядочиваются на единой шкале, с принятием её не может быть и речи, например, о рецидивах суицидального поведения, смысл стремления к смерти утрачивается.
Еще одна «аварийная» методика внутри идеоанализа получила название «парадоксальное дециклирование», и призвана применяться в случаях, когда корректируемый находится в лапах жесткой зависимости, например, наркотической.
Материалистические подходы видят природу зависимости в физическом привыкании и пытаются (во многом бесполезно) воздействовать на нее химически. Идеоаналитик видит сущность зависимостей (как и деструктивности вообще) в их процессуальной цикличности. Любая зависимость состоит в повторении, хождении по кругу, синусоиде: стресс – дисстресс, комфорт – дискомфорт. Техника состоит в разрушении периода повторяемости – спутывается время, скажем, приёма циклагента – психоактивных веществ (если речь идет об алкоголизме, табакокурении, наркотиках), приём происходит то раньше, то позже желаемого, лишь бы не с равным периодом; в широких пределах меняются дозы циклагента, лишь бы не повторялось одинаковое количество; циклагент постоянно замещается чем-то другим (скажем наркотики – алкоголем), лишь бы обмануть ожидания организма. Если следовать трём представленным правилам, происходит обвальное разрушение цикла зависимости, ремиссия на время, достаточное для проведения спокойной идеокоррекции, чтобы зависимость уже никогда не вернулась…
Пишите письма, полные идей
Интернет позволяет осуществлять идеоанализ заочно, по электронной почте (сайт ideo.ru). Медицинская парадигма, а также наличие биологической составляющей в предмете психотерапии не позволяет преодолеть отсутствие физической обратной связи с пациентом, что делает заочную психотерапию в принципе невозможной. С идеоанализом всё иначе: в заочном варианте он имеет даже преимущества, например, минимизировано неосознанное внушение, корректируемый сам выбирает время написания писем – не тогда, когда пришло время очного сеанса, а свободно, когда реально вызрели ответы или уменьшилось внутреннее сопротивление. Заочная форма требует меньше времени, значительно дешевле, и, в сочетании с бурным распространением Интернета, делает идеоанализ практически всем и повсеместно доступным…
Идеоанализ неотвратим благодаря текстовой фиксации – корректируемый не может уйти в сторону, избежать неприятных, травмирующих вопросов, как это порой происходит при очной работе.
Появление идеоанализа и его теоретического обоснования – теории тенденций означает, что идеология из спекулятивно-коньюнктурного словоблудия и демагогии превращается во вполне действенную науку об идеях, идеологических законах, с очерченным и очевидным предметом, теорией и методом, и самое главное – повторяемыми экспериментами, предсказуемыми результатами. Вероятно, у нас ещё впереди удивительные открытия совершенно новых, радикальных, доселе невиданных возможностей!
Ю. Кузнецов, идеоаналитик, 2006.
Желающие разузнать подробнее, проконсультироваться, пройти или освоить идеоанализ заочно, могут написать сразу по электронной почте revival@ideo.ru