Каких только тренингов нет на свете! Да что «на свете» — в сегодняшней Москве их так много и таких разных, что закрадывается сомнение: а это слово… оно, вообще, что-то значит? Тренинг как форма обучения, в чем его отличие от других способов учиться? Статья Екатерины Михайловой
Екатерина Михайлова, ведущий тренер Центра обучения персонала «Класс»
Каких только тренингов нет на свете! Да что «на свете» — в сегодняшней Москве их так много и таких разных, что закрадывается сомнение: а это слово… оно, вообще, что-то значит? Может быть, мы просто его употребляем за неимением десятка других, а имеем в виду некое «чудище обло, огромно, стозевно и лаяй» — ну, скажем, всякое обучение, отличное от академического или школьного. Или всякую практику, которая не хочет (а возможно, и опасается) именоваться психотерапией. Или упрощенную демонстрацию элементарных навыков, вроде демонстрации спасательного оборудования в самолете, с последующим «делай раз!» Или…
Окна роста: тренинг выращивает?
Суждения о том, что такое «настоящий тренинг», обычно отражают форму и размеры окошка, через которое смотрит на это явление говорящий. Окошки разные: из одного открывается вид на зал совещаний на восьмом этаже бизнес-центра, из другого — на симпатичный подвальчик с психоделическими фресками по стенам и медитативной музыкой, а из третьего — на холл подмосковного пансионата, где двадцать взрослых людей сидят в кругу и о чем-то горячо спорят. Наблюдатели пристрастны и уверены в единственности своего «вида из окна». Одного учили в корпоративном тренинговом центре в Европе, другого — на факультете психологии, а третий коллекционирует сертификаты участия в самых разных тренингах: был и на «Личной эффективности», и харизму тренировал, и управление временем, и искусство презентации, и навыки эффективного общения с подростками, и креативность, и «Тренинг эмоционального интеллекта» прихватил. Возможно, даже у какой-нибудь заезжей знаменитости.
У каждого из этих экспертов — своя правда. Практика сложилась быстро, в основном стихийно, и никакие дефиниции ей не указ. Между прочим, тридцать лет назад психологические тренинги в той же Москве существовали, и это были вполне крепкие и качественные отечественные разработки, но кто тогда об этом знал, кроме интересующихся психологией? Это была другая Москва, и все мы смотрели более или менее в одно «окно»: «А из нашего окна площадь Красная видна, а из вашего окошка только улица немножко». Вот тогда имело смысл спрашивать, что такое тренинг, именно у «специалистов», и определения были бы четкими. Наш сегодняшний мир на порядок многообразнее, пестрее, подвижнее — но вот с однозначностью и стабильностью, чего бы то ни было, дело обстоит довольно сложно: «Здесь нельзя стоять. Здесь все время все меняется».
на фото: ведущий театрального тренинга
Когда мне случается консультировать молодых тренеров или тех, кто ищет и отбирает тренеров для какой-то конкретной работы, я советую начинать разговор с потенциальным заказчиком или, наоборот, исполнителем, с простого вопроса: а что, собственно, мы с вами будем иметь в виду под тренингом? Если не считать, что «это и так понятно», то есть усомниться в единственности своего «окошка», можно уточнить собственную картину, а заодно узнать, что еще видно другим. Сотрудничество может и не сложиться, но досадных недоразумений все-таки меньше, а информации больше.
Получается, что тренинг — это то, что принято так называть в данное время, в данном месте. Разговор о том, «как правильно» и «как надо», смысла не имеет: что выросло, то выросло. Явление налицо: тренингов и тренинговых компаний все больше, как и людей, хоть раз участвовавших в чем-то, что так называлось. Одним понравилось, другим — нет, но каждый имеет все основания считать, что знает, «с чем это едят» и как к этому относиться. Если практика сложилась, поддерживается, воспроизводится и развивается силами многих людей, значит, она отвечает какой-то потребности нашего «времени и места». Может быть, совсем не той, которую готовы назвать люди в ответ на вопрос: «Каковы Ваши ожидания от этого тренинга?». Но об этом — чуть позже, а сейчас пройдемся по нашему «дому со многими окнами».
Вы это можете: что тренируют на тренингах
Что же делают разные люди на разных тренингах? Например, они могут:
— Сидеть в кругу, ползать по полу вокруг листа с какой-нибудь схемой или рисунком, скакать на одной ножке, таскать друг друга на закорках, чинно восседать за столом в «переговорной», потягивая минералку, лежать на принесенных с собой ковриках… То, как организовано пространство тренинга, всегда предполагает определенное самочувствие, меру привычности или странности происходящего.
— Заполнять опросники и анкеты обратной связи, расписывать план своего выступления, вести личный дневник, ничего не писать вообще
— и в некоторых моделях работы это запрещено… На одних тренингах фиксируется «сухой остаток», на других предполагается, что это только уводит от процесса и мешает полностью быть «здесь и теперь».
— Чертить сложные схемы известных или не очень процессов, спорить о том, что там на что влияет и как это можно улучшить, бродить с завязанными глазами, натыкаясь на стулья и друг на друга, пытаться совместно решать задачки, у которых вообще-то нет решения…Участники могут знать (или думать, что знают), что и зачем они сейчас делают — но есть тренинги, где можно испытать весь ужас и весь «кайф» полной неопределенности.
— Подолгу молчать — иногда даже сутками, бывает и такое; бить в барабаны, говорить по очереди и очень коротко, вопить не своим голосом… Кстати, последнее может быть технической «разминкой» для голоса на каком-нибудь «Искусстве презентации», или озвучивать скрытые конфликтные отношения, или люди просто болеют за свою проектную команду. Сколько, как и насколько привычно можно выражать себя голосом, речью — тоже один из важных аспектов «профиля» тренинга.
на фото – тренер злится, эмоционально-экспрессивный тренинг
— Играть роли своих начальников, детей или покупателей, как умеют, не на «Оскара» — и анализировать все, что можно в этом понять и почувствовать; жестко критиковать друг друга за малейшие проявления готовой, заимствованной формы поведения: «ты опять в какой-то роли, я не вижу тебя настоящего». То, что в одних тренингах становится важным рабочим инструментом (а имитационное моделирование может им быть), в других может быть понято как уловка, уход от контакта.
— Завороженно внимать тренеру, поедая его глазами, изводить каверзными вопросами, качать ногой со скучающим видом, встать и уйти, увлечься каким-нибудь упражнением в «тройке» и забыть про тренера вообще: «Ой, вы здесь? а мы во время не уложились…»
Тренер может быть солистом, «держать группу» или, наоборот, уходить в тень, растворяться, предоставлять группе самостоятельность — иногда к ее крайнему неудовольствию.
Превращение знания в опыт
Можно было бы поговорить и о размерах группы — пять человек или двести. И о правилах, которые когда вводятся, задаются — а когда и вырабатываются вместе с группой. И о «программе» — представьте, ее может не быть вовсе, а может она быть расписана едва ли не по минутам. И о составе: подростки или взрослые, знакомые между собой или незнакомые, сотрудники одной организации или «люди с улицы», мужчины или женщины.
И о тренере: все-таки он обучает, «дрессирует» или делает что-то другое? Но все эти важные частности все равно не отвечают на более общий вопрос: зачем возникло и закрепилось в практике такое разнообразие? И все же — нет ли за всей этой пестротой, за всем этим «калейдоскопом» какой-то общей идеи? В конце концов, не только же по соображениям практического удобства все эти «формы жизни» называются одним словом! Я бы начала со второго вопроса. Да простят меня коллеги — наверняка есть и другие ответы, и, как говорил Председатель Мао, «пусть цветут сто цветов разных мнений» — но многолетнее наблюдение за тренерами, их клиентами и заказчиками подсказывает простой ответ.
Тренинг дает возможность испытать на собственной шкуре нечто, не доступное «в пересказе». Знание, конечно, сила — но как часто мы слышим от самых разных людей: «головой я все понимаю, а поделать все равно ничего не могу».
И в этом смысле даже самый незатейливый (в смысле идей, то бишь знания) тренинг — ну, скажем, «Навыки общения» для подростков, — совершает интереснейшее превращение ЗНАНИЯ в ОПЫТ. «Люди разные» — банальность, из которой лично для вас ничего не следует. Когда вы пробуете в ходе пятиминутного упражнения найти всего лишь расстояние, с которого для вас естественно и комфортно заговорить по очереди с восемью другими участниками группы, и вдруг оказывается, что это сложная и интересная задача, в утверждении «все люди разные» появляется смысл, а внутри этого смысла — оттенки и новые вопросы.
Когда облеченные властью и ответственностью топ-менеджеры, сами пожелавшие пройти тренинг «про власть и ответственность», делают простенькое упражнение — один держит карандаш, другой движет его рукой, рисует ею как инструментом — это может оказаться «дверью» в насущный и непростой вопрос: что такое для меня руководить и подчиняться? И многие готовые формулировки, основанные на «правильных» книжках и даже полученных в западных университетах степенях, не выдерживают встречи с этой простенькой реальностью. С этим опытом. И даже то, что это вроде бы «несерьезно», тоже неспроста: а как было бы с этим жить и работать дальше, будь оно «серьезно»? Опыт игровой, условной ситуации можно осознать, учесть, обдумать — но можно и проигнорировать или обесценить. Это наше право — как в жизни, так и на любом тренинге. Поэтому мне так нравится формулировка: «Что удалось взять для себя в ходе нашей работы сегодня?» В ней содержится допущение о том, что «брать» или «не брать» — дело участника тренинга, будь то подросток с «гвоздиком» в ноздре, председатель Совета директоров или мать троих детей, впервые подумавшая о том, что ее материнская работа когда-нибудь будет завершена, а жизнь на этом еще не кончается.
Больше тренингов хороших и разных
Вернемся к первому вопросу: зачем так много разного? Затем, что тренинг — это инструмент, но инструмент особенный: в зависимости от целей (не тех, которые гладким языком изложены в рекламной аннотации, а реальных), он обязательно будет меняться, порой до неузнаваемости. И хотя нам удалось разглядеть нечто общее в самых разных тренингах, очень важно помнить и другое: даже общепринятые названия отдельных тренингов — «Эффективная коммуникация»,«Командообразование», «Тренинг уверенности в себе» — еще не рассказывают о том, что там происходит на самом деле. Это будет зависеть от множества факторов: от того, чьи цели реализуются с помощью нашего инструмента, от состава группы… ну и от опыта, квалификации тренера.
фото – тренинг для поднятия корпоративного духа
Навыковые. Предположим, компания N задумала обучить службу телефонной поддержки, чтобы «девочки» работали с клиентами по самым высоким корпоративным стандартам. Компания не готова рассматривать никаких других вопросов — внятны ли должностные инструкции этой службы, давно ли расширялся спектр услуг, нет ли противоречий в функциях подразделений. Кто-то, обладающий правом принимать решение, его принял: «косметический ремонт». Будет найден тренер, который предложит именно это, и в тренинге такого рода, скорее всего, будет информационный блок по телефонному этикету, работа с навыками активного слушания, возможно разбор трудных случаев их практики, а в качестве бонуса для «девочек», у которых отобрали выходной, еще и немного стрессменеджмента. В советское время это называлось «повышать культуру обслуживания». Если все сложится хорошо, она действительно повысится, а «девочки» даже получат удовольствие и скажут, что все было очень интересно и жизненно.
Прозаично? Более чем. Львиная доля того, что сейчас называют тренингами, примерно такова — навыки, умения, немного информации, много упражнений. Психологическая сторона дела сочетается с предметной. И в таком тренинге всегда явно присутствует «как надо» (или «как с нас требуют») и «как это лучше сделать». Разумеется, если люди отчаянно сопротивляются требованиям, то это слезы горькие, а не тренинг. Так что психологическая компетентность тренера отчасти определяется тем, как удастся учесть, преодолеть или использовать сопротивление группы. Отсюда, из целей, задач и обстоятельств будет вытекать и подходящий инструментарий.
Эксклюзивные. А вот другая ситуация из корпоративной жизни: восемь топ-менедженров каждый год выбирают себе какой-нибудь тренинг — такой, какого еще не было. Для них это и развитие, и развлечение, и некоторый способ освежить свой взгляд друг на друга и на команду. Тренера ищут по личным рекомендациям, заранее с ним встречаются. Цели формулируют сами. И уж как пойдет процесс — обнаружится по ходу, какие страсти разгорятся — заранее представить себе не так просто. Названия такого «корпоративного тренинг-эксклюзива» не найти в предложениях тренинговых компаний. Оно мажет быть, например, таким: «По писаному, или по понятиям — формальные и неформальные правила в нашей корпоративной культуре», или таким: «Совещание без мучений: почему буксует обсуждение важных вопросов». Обратите внимание, эти и подобные темы носят явно исследовательский характер, участники тренинга хотят что-то понять, прочувствовать и возможно изменить, причем менять они будут только то, что сами надумают и, разумеется, своими силами (с силами у них обычно все в порядке). Таких тренингов ровно столько, сколько организаций, выбравших для себя такой путь, то есть немного. Эксклюзив, «ручная работа» на конвейере не производится.
Социальные. Есть еще тренинги социальной направленности, их цели тоже формулируют не отдельные люди, а организации, но цели эти иные: профилактика подростковой наркомании, повышение межэтнической толерантности — задачи важные и по большей части решаемые по инициативе какого-либо фонда, «программы при…» Такую работу обычно делают профессиональные психологи, разбирающиеся в проблеме и умеющие перевести это свое знание на язык игр, упражнений, дискуссий, то есть родной язык тренинговой практики.
Открытые. И, наконец, море «открытых» тренингов, которые предлагаются тренинговыми компаниями, психологическими центрами и даже отдельными тренерами. Предложение покрывает почти все мыслимые возможности: от «как устроиться на работу» до «внутреннего мира вашего ребенка»; традиционные для деловой культуры «Переговоры», «Управление стрессом» — но здесь же и «Уверенность в себе», «Искусство нравиться мужчинам» и все, что душе угодно. Чьей?
Возможно на тренинг «серьезной» тематики может отправить своего сотрудника и организация, но чаще на «открытые» тренинги приходят по личной инициативе, с личной задачей, причем не всегда вполне осознаваемой. Вот в этом поле пестрота подходов, стилей, названий порой напоминает лоскутное одеяло, изготовленное в мастерских всесоюзного общества слепых: кусочек парчи, кусочек мешковины, а вот по ошибке затесался эластичный бинт. К счастью, на живом и подвижном тренинговом «развале» части не сшиваются намертво — что-то уйдет, что-то появится.
Тренинг «Для дела» и «для души»
Люди, бродящие по «тренинговому развалу», очень разные и нужно им тоже разное. Есть «коллекционеры», есть прагматики («какие конкретно навыки я получу за два дня?»), есть ищущие себя или «путь к себе», есть любопытные, есть нуждающиеся в помощи… Ах, как было бы просто и удобно, если бы то, что говорится с обеих сторон — и тренерами, и потенциальными участниками группы — можно было бы понимать буквально и считать настоящим «протоколом о намерениях»! На деле все сложнее. Вот, к примеру, обычный и всегда востребованный тренинг «Искусство речи» — структура презентации, манера держаться перед аудиторией, немного технической работы с голосом, дыханием, паузами, немного расширения ролевого репертуара… работа вполне благодарная — заявляю ответственно, поскольку много лет его сама провожу.
на фото: не слишком мягкая палка для проведения тренинга
Одно из моих наблюдений таково — именно те участники, которые четко и сухо формулируют простой практический результат в начале работы — «все по делу, только эффективность и никакой лирики» — больше других предъявляют настоящие жалобы на самочувствие: страхи, мучительное физическое напряжение, утрата контроля. Но доверить эту свою слабость группе и тренеру они готовы далеко не сразу: с какой стати успешному взрослому человеку так раскрываться перед чужими. Мы работаем с этим, насколько это возможно за ограниченное время, но речь сейчас не о том. Многочисленные беседы с клиентами все больше убеждают, что довольно много людей ищут поддержки и помощи, но никогда в жизни не обратятся к психотерапевту. А тренинг — это для нормальных, успешных, это своего рода «повышение квалификации». Вот и получается странный расклад: почти все, что говорится заказчиком поначалу — это «официальная версия». Самые далекие от психотерапии «номинации» — даже не «Стрессменеджмент», а допустим «Стиль и имидж» сплошь и рядом выбираются теми, кто в отношении себя даже слова «психотерапия» не потерпит. И здесь мы встречаемся с уже знакомой картиной — слова нуждаются в проверке, уточнении практикой, действием.
Мне кажется, что эта проблема не является проблемой тренингов как таковых: ведь очень многое в нашей сегодняшней реальности называется словами, которые значат что-то другое. А тренинги — ну что ж, они таковы, какова жизнь и культура, из которой они берут свою мифологию, типажи, язык. Видела тут недавно рекламу тренинга «Голос власти» — тренер берется научить говорить так, что ослушаться невозможно. На каком заборе, кроме московского, разумно размещать такую рекламу?
Как бы там ни было, при всей неточности понятий и пестроте картины, последнее десятилетие сформировало немногочисленный, но крайне интересный круг людей, которых я назвала бы «продвинутыми пользователями». Это те, кто разбирается в разных тренингах не вообще, а в связи с собственными интересами и проблемами. Кое-что читают, тренинги для себя выбирают неторопливо и со вкусом, при этом ни на популярных тренеров, ни на атмосферу притягательных действ не подсаживаются, а просто пользуются сегодняшними возможностями так же, как пользовались бы библиотекой или спортивным залом. Работать с ними интересно и таких людей медленно становится больше. Я очень надеюсь, что со временем именно они расскажут всем остальным все то, чего пока не могу рассказать я.