Bеликая пустыня обернулась пространством невиданной красы и мощи, шлюзом в космос, множеством обитаемых планет, густой сетью, в ячейках которой запутались клочья времени, гигантским телескопом для наблюдения за звездами и душой. Оказалось, что там, где семантика обманывает мозг приманкой пустоты, есть ВСЕ – жара, холод, восторг, страх, авантюра, молитва, движенье стремительное, словно снятое в рапиде
Ольга Соколовская. Психологическое путешествие. Сахара
В 2001 году я не знала о пустыне ни-че-го. И даже помыслить не могла, что не просто ЕДУ, а делаю это в первый раз, – то есть будет и второй, и третий, и…еще не знаю какой. Потому что Bеликая пустыня обернулась пространством невиданной красы и мощи, шлюзом в космос, множеством обитаемых планет, густой сетью, в ячейках которой запутались клочья времени, гигантским телескопом для наблюдения за звездами и душой. Оказалось, что там, где семантика обманывает мозг приманкой пустоты, есть ВСЕ – жара, холод, восторг, страх, авантюра, молитва, движенье стремительное и словно снятое в рапиде. Сахара – это место для жизни – и нерукотворная скрижаль, которая, словно букварь для взрослых, являет вопрошающим предметные формы элементарных категорий бытия.
В ощущениях, приходящих в пустыне, таится зерно аутентичности, изначальности, первичного божественного замысла. Человек соприкасается только с необходимым; то, без чего можно обойтись, тихонько уходит, растворяется в гигантском информационно-чистом пространстве. Как следствие, стираются и привнесенные, чуждые ментальные программы. У людей, которые работают над собой, стремясь к гармонии, этот процесс идет, так или иначе. Пребывание в пустыне его ускоряет, делает более осознанным.
Сахара – зачем и почему
Зачем ты туда едешь? Узнав, что я собираюсь в Сахару, вопрос этот задавали практически все. Зачем – еще не знаю, говорила я; могу только сказать – почему. Впрочем, ответ на почему тоже мало что объяснял. Так было нужно – вот и все. Как хочу спать или хочу пить.
Как все нормальные герои, я пошла в обход – через Германию. Логика в этом была. При маршруте Алжир-Нигер-Алжир обойти Германию было невозможно: посольства в России Нигер содержать не может, визы россиянам выдает посол, резидирующий в немецком Бад Годесберге. Ставя штамп в мой паспорт, он расхохотался: «Ну надо же! А я думал, русские только в Ниццу ездят!» На обратном пути в Россию паспорт, многократно пересылаемый почтой, где-то завис. Последнюю визу я получила за неделю до вылета.
Знаете, сколько человек летело в Сахару из Берлина? Не меньше двухсот.
Пребывание в пустыне
Поездки в пустыню – это, я бы сказала, экзистенциальный туризм. Там пребываешь – и все. 12 часов день, 12 часов ночь, расписание диктует продолжительность маршрута, программных установок – минимум. Можно ехать на джипе, можно идти пешком. Можно выбрать только один способ перемещения – или совместить все возможные.
Тишина, полная звуков микрокосмоса, и свет, свет, свет… Ландшафт квазистатичный, с преобладанием неорганики; даже при сильном ветре деревья колышутся едва заметно. При отсутствии внешнего мельтешенья взгляд невольно обращается внутрь. Медитация – якобы удел и утеха «продвинутых» – включается сама собой.
Терапия тишиной. Терапия цветом – оптимистичным желтым в дюнах, спокойным светло-коричневым на каменистых ухабах хамады, редким здесь зеленым близ всегда неожиданной для «пришельца» воды, ликующе-розовым – цветущих олеандров; это как награда путнику, ибо такое там ожидаешь меньше всего.
Ты возвращаешься в «суету городов» словно космонавт в защитном скафандре.
После первой поездки я сделала снимок ауры. Взглянув на буквенное обозначение цветов, консультант внимательно посмотрела на меня и потянулась к принтеру. Думаю, комментировать не будем, сказала она. Я посмотрела на снимок – над моей головой, словно крылья ангела-хранителя, сиял белый ореол.
Вторая попытка
Ну, как Сахара? Не дождавшись ответа, вопрошавшие констатировали: сразу видно, что классно. Еще поедешь?
Вторая поездка состоялась значительно раньше, чем предполагалось. На исходе зимы в меня клещом вцепился бронхит. Приезжай, написал мне Абдалла (Дэл), обладающий философским складом ума и удивительным чувством цвета. Приезжай, я покажу тебе Хоггар; в здешнем сухом воздухе твой бронхит сразу пройдет, и ты даже сможешь купаться…
На этот раз я полетела напрямую. Десять дней, что мы неспешно перемещались по нагорью Хоггар, истребили кашель и подлатали слегка помятый цивилизацией скафандр.
Раз в три дня нам встречались люди; на этом редко заселенном пространстве Дэл знал всех и каждого, и я с любопытством наблюдала ритуал традиционного приветствия на языке тамашек. Глядя мимо друг друга, мужчины обменивались формулами в виде вопросов-ответов, содержание которых обычно не меняется независимо от реальной ситуации:
Что твоя усталость? – Усталости нет. – Что нового? – Только доброе. – Не холодно ли? – Совсем немного. – А как дома?
И так далее. Обмен фразами происходит быстро и монотонно; при этом лица мужчин-туарегов скрыты шешем, оставляющим открытым только глаза. Стандартный текст, ненесущий вербальной информации. В чем же тогда смысл приветствия? Конечно, в паузе – она дает время просканировать пространство и запустить систему распознавания свой-чужой…
Дважды мы заезжали в Иделес – маленький городок-оазис. Там в песок немощеной улицы выскользнула крышечка от фотообъектива. Поиски ничего не дали – что упало, то пропало. На обратном пути ко мне подошел подросток: Мадам, вы потеряли крышечку, vous avez perdu le bouchon… Не сразу сообразила, о чем речь. Ах, да – да, четыре дня назад! – Мы ее нашли, мадам, но человек, у которого она осталась, уехал в Таманрассет, вам вернут ее позже… В «Таме», как коротко именуют этот город на юге Алжира, объектив моей камеры вновь обрел крышечку, оброненную за двести верст.
Поездка, открывшая мне новые краски и ландшафты великой пустыни, завершилась неожиданным восклицанием: «Вы и есть та самая дама, которая приехала одна из Москвы?» –
туарег в светлой гандуре высунулся из окна джипа, пробиравшегося по улице мимо дома опекавших меня друзей.
– Oui, monsieur.
– Madame, vous etez courageuse! Ну, сударыня, вы храбрая!
Последнее слово развернулось в следующий проект – показать Сахару тем, кто захочет ее увидеть.
Проект Храбрая Черепашка
11-дневное январское путешествие по региону, именуемому Тассили Н-Ахаггар стало третьим для меня и первым для моих спутников. Со мной были предприниматель Андрей Б., художник-керамист Татьяна А. (оба москвичи), менеджер Ирина Д. из Санкт-Петербурга и моя давняя приятельница Маргарита М. (тоже менеджер) из Минска. В Таманрассете, откуда мы двинулись в пустыню, команду дополнили три туарега: уже знакомый мне Дэл, еще один водитель, Даха и молодой повар Яхъя.
Мы перемещались от одного скального массива к другому. Между ними лежали песчаные и зеленые вади, пески разных оттенков – палевые, золотистые, коричневатые, почти красные; серповидные и иные дюны – как, например, в Тагрере, где на горизонте угадывались Голубые горы. Пейзаж близ массива Тагельмамет ребята окрестили марсианским, а взглянув с высоты на массив Юф Арлаль, я ощутила себя словно перед космическим порталом… По пути на Тахаггар, где один из наших джипов впервые увяз в песке, мы проехали несколько километров по совершенно плоской Тенере – знаменитой «пустыне в пустыне». Сам же Тахаггар, с его мощными скальными кулисами и фантастическим закатом вечером 6-го января, оставил впечатление совершенно мистическое. В паре километров от лагеря я сделала снимок, названный мною «Наблюдающая» – женский бюст близ скал на вершине дюны, работа песка и ветра…
Команда была славная, с юмором и без капризов. У Дэла оказался приятный голос для камерного пения. Трижды в день совершался традиционный ритуал чаепития по-туарегски – это отдельная тема. По вечерам мы иногда читали вслух…
Мне кажется, что практически все почувствовали то же, что и я, когда приехала в Сахару впервые. Пустыня пленяет и пленит – навсегда. Вот что написали по возвращении двое из моих спутников.
Собираясь в Сахару, я не думала о том, что меня ожидает и что я могу увидеть. Увиденное ошеломило. Безмолвное пространство было таким огромным, что поначалу постоянно хотелось спрятаться. Потом, по мере погружения в Пустыню, пришло осознание грандиозности окружающего. Самое сильное впечатление осталось от массива Тагельмамет. Ландшафт был просто неземной, а горы таких форм, будто над ними кто-то поработал. Собственно так и было – поработало время. Вернувшись домой, я еще долго ощущала себя физически в Пустыне и больше месяца с восторгом рассказывала друзьям о поездке. Сейчас эмоции сменились пониманием, что я прикоснулась к вечности. И я знаю совершенно точно, что должна поехать в Пустыню еще хотя бы один раз.
Это Маргарита. Следующее высказывание принадлежит Андрею: Сахара – единственное место за последние много лет, где я ощутил свободу как основное и главное состояние души. Ценность этого состояния для тех, кто его когда-либо испытал, нельзя определить в материальном эквиваленте. Искушение испытывать это или что-то подобное постоянно или хотя бы часто может привести слабого духом к алкоголю или наркотикам, но сильного – к поиску своего единственно верного пути в ослепительном и кратком мгновении материальной жизни…
Почему и зачем
Теперь, побывав в Сахаре многократно, я знаю, зачем я поехала туда впервые почти два года назад. Понимаю, почему многие, однажды погрузившись в это пространство, возвращаются туда снова и снова. Пространство пустыни работает. Информационный вакуум вбирает ментальный балласт, очищая первичную программу, с которой ты пришел в мир на этот раз. Отринув лишнее, здесь можно заглянуть в себя и услышать голоса всех нехитрых истин, которые, по словам Грина, большинство слушает сквозь толстое стекло жизни. Наверное, что-то подобное происходит высоко в горах, тысячах на шести, ближе к небу. Но подняться так высоко непросто. Пустыня – доступнее, чем может показаться. И дружелюбнее, если не считать, что знаешь все сам, а положиться на опыт тех, кто там вырос.
Пустыня космична. Ее желто-синий космос проникает внутрь, заполняя тело, словно гелий воздушный шарик: ты возвращаешься легким, упругим и стремящимся ввысь…