Психология – политическая дисциплина. Науки о мозге, о его функциях могут существовать в любом государстве. А психоанализ и практическая психология сильно зависят от власти, которая никогда не была равнодушна к тому, что думают люди, как и почему они принимают свои решения и на основе чего объединяются в группы. В 20 веке советская власть повлияла на развитие психоанализа в России – его искоренили. Потом, указом Ельцина, – реабилитировали. Кажется, власти нет места возле кушетки или в кабинете психотерапевта. Государство здесь третий лишний
Павел Семенович Гуревич
доктор философских наук, профессор, психоаналитик, статья о развитии психоанализа и психологии в России
Рисунки – Елена Горева
 |
| Мудрецы изучают слона подсознания. Боевые слоны подсознания. Насколько смогут они понять предназначение бессознательного и что они решат как консультанты при власти – быть ему или не быть? |
Способна ли научная дисциплина развиваться по собственным запросам?
Или ее постоянно утесняют социальные и политические заказы? А может быть, именно они прокладывают новые маршруты для развития науки? Тогда чего хочет от психологии нынешняя власть?
О, вот наука! Психология
Начало XIX столетия. Пушкин пишет сцену из «Фауста». Его Мефистофель заявляет: «Я психолог… о, вот наука!..» Проходит еще полвека — русский физиолог И.М. Сеченов пытается создать проект психологии как самостоятельной науки. Она пока еще в лоне философии и не хочет отпочковываться. Но уже очевиден социальный запрос. Россия нуждается в рекомендациях для производственной, медицинской, педагогической и военной практики. Академическая интроспективная психология начинает сдавать позиции. Открываются физиологические лаборатории, возникают крупнейшие психологические школы и направления. Психологи отчаянно спорят друг с другом. Психология востребована. Владимир Сергеевич Соловьев полемизирует с «философией бессознательного» Эдуарда Гартмана. Русский философ расценивает психологию как внутренний процесс самораскрывающегося духа.
Интерес к ней, как это ни парадоксально, подогревается увлечением мистикой. При царском дворе не только Григорий Распутин, но и бурятский эзотерик Бадмаев. В Россию проникает психоанализ. Основные труды 3. Фрейда и его последователей переводились на русский язык сразу же после их публикации. Русский язык оказался первым, на который были переведены работы основателей психоанализа. Сам Фрейд считал, что Москва — третий оплот психоанализа после Вены и Берлина. Но Москва была далеко не единственным городом России, где работали психоаналитики. Создавались школы в Одессе, Ростове, Казани. Психоанализ был признан как лечебный метод. Создалась русская школа психоаналитической терапии. Началась разносторонняя теоретическая работа.
Фрейдомарксизм — крах иллюзий
Новая революционная власть «пробует» психоанализ на зуб. Почти все видные политические деятели готовы щегольнуть фрейдистской фразой. Ленин и Троцкий, Бухарин и Крупская наглядно демонстрируют, что они «в курсе» новейших психологических изысков. Троцкий проявляет повышенный интерес к психоанализу. Создан Психоаналитический институт, в котором работает профессор И.Д. Ермаков. Пользуется популярностью Русское психоаналитическое общество во главе с М.В. Вульфом. Поговаривают о возможности фрейдомарксизма. Эту идею озвучивает А.Р. Лурия. Однако любовь тает на глазах. Отмечается «замирание» психоанализа. Вскоре психоанализ в России начинает сходить на нет. Он исчезает на шесть десятилетий.
В апреле 2000 года в Москве проходила Международная Российско-Австрийская научная конференция. На пленарном заседании сложилось стремление понять причины психоаналитического исхода. Профессор А.М. Руткевич говорил о том, что после отмены НЭПа в России исчез слой богатых людей, которые могли позволить себе посещать психоаналитиков. Возможно, это и так. Но ведь в России погиб не только клинический, но и философский психоанализ. Что же мешало расцветать психоаналитической теории?
Профессор Б.И. Пружинин озвучил другую версию падения психоанализа. Причину он видит в том, что в России появилось увлечение техникой, сложилась коллективистская психология. Если вместо сердца —«пламенный мотор», то тут уж не до психологии. На фоне массового энтузиазма интерес к индивидуальному миру человека угасал. Единица — ноль. И если сгрудились массы, то опять-таки не для того, чтобы изучать робкие роптания души.
И в этих словах есть доля правды. Но с другой стороны, на Западе тоже было огромное увлечение техникой. Не обошлось и без диктата коллективных воль, массовых движений. Но психоанализ все-таки был жив…
Порою пишут о том, что именно сближение психоанализа с марксизмом сыграло роковую роль в его судьбе. Фрейдизм приобрел социальную направленность, которая не могла не обернуться идеологизацией и индоктринизацией. Отмечают также гибель многих специалистов в период гражданской войны. Социальные катаклизмы не обошли психоанализ.
Думаю, что печальная судьба психоанализа в России, несомненно, связана с нарастанием тоталитаризма. Всеобщее принуждение к единомыслию не совместимо с психоанализом.
Есть одна сфера человеческой жизни, которая труднее всего поддается тотальному контролю. Это интимная жизнь людей. Можно проследить, что думает советский человек о стране, о вожде, о коммунизме. Но вот он приходит домой, опускает занавески и … исчезает из-под надзора. Не случайно все тоталитарные режимы так исступленно «регулируют» сексуальную жизнь. (Исключением можно считать, пожалуй, Кубу, но там иные традиции). Советский человек, прошедший процедуру развода, лишался возможности выехать за границу. В исключительных случаях ему давали партийную характеристику: «обстоятельства развода известны партбюро и причиной для невыезда служить не могут». Партбюро, оказывается, стояло в ночном дозоре…
Могла ли теория сексуальности Фрейда совместиться с марксистской идеологией, о чем грезили (и даже писали!) некоторые психологи еще довоенной поры? Увы, нет. Впрочем, карающий меч деспотизма пал и на другие сферы психологического знания. В 30-е годы началась критика многих положений педологии. Отвергался ее предмет, изобличались представления о био- и социогенезе. ЦК ВКП (б) принял два постановления. Педология была разгромлена, что, как это очевидно, отразилось и на судьбах многих крупных психологов. Все педологические институты и лаборатории были закрыты. Педологию вычеркнули из учебных программ всех вузов.
В ход пошли и политические ярлыки. Л.С. Выготский был объявлен «эклектиком», М.Я. Басов и П.П. Блонский — «пропагандистами фашистских идей».
Однако тоталитаризм был избирателен. Меч не был обрушен на психиатрию. Она развивалась без особых помех, потому что главный психиатр страны помогал власть предержащим отправлять в психушки диссидентствующих интеллигентов. Психиатрия служила власти как «алжирский раб, как пес цепной…».
В годы тоталитаризма действовал строгий политический заказ: психоанализ оценивался как агент буржуазной идеологии, развращающий массы нелепым взглядом на человека как на гиперсексуальное существо. Сам Фрейд выглядел сексуально озабоченным маньяком, изживающим собственные комплексы через создание теоретических трудов.
Реабилитация бессознательного
С приходом перестройки ситуация стала меняться.
В 1990 г. профессор А. И. Белкин создал Российскую психоаналитическую ассоциацию, впоследствии реорганизованную в Русское психоаналитическое общество. С 1995 г. стал выходить философский психоаналитический журнал «Архетип». В Петербурге начал работать Восточноевропейский институт психоанализа.
Демократическая волна докатилась и до президента Б.Н. Ельцина. В июле 1996 г. был издан Указ Президента Российской Федерации «О возрождении и развитии философского, клинического и прикладного психоанализа». Событие это можно оценить по-разному. С одной стороны, репрессированный психоанализ, наконец-то, был признан. Но с другой стороны, стало очевидно, что идеология по-прежнему не оставляет науку своей опекой.
Указ вызвал мощную фольклорную волну. Казалось, еще немного, и люди перестанут собирать анекдоты о чукчах и новых русских и начнут повально зубоскалить про осчастливленных психоаналитиков. Кое-какими достижениями в то время начали делиться… Стало быть, встречаются два психоаналитика. Один другому говорит: «Знаешь, со мной произошла странная история. Я допустил непонятную оговорочку. Вчера у нас были гости. Я обратился к мамочке. Хотел сказать: «Дорогая, передай мне, пожалуйста, солонку». А вместо этого почему-то сказал: «Ах, ты, старая карга, ты же мне всю жизнь испортила…»
В свое время Ильф и Петров подметили: когда в массовом сознании появляется какая-нибудь фольклорная фигура, ищи за ней социальные тенденции. В самом деле, начнет кочевать по страницам газет образ всесильного олигарха, немедленно всполошится Министерство по антимонопольной политике. Возникает злокозненный стереотип «лица кавказской национальности», начинает томиться Министерство по делам национальностей. Но кому нужен психоаналитик, несущий в общественном сознании все черты психического вырождения?
По первому впечатлению, рассказанный анекдот далек от Указа. Но это как посмотреть. В Указе полно оговорочек. Вообще говоря, следовало бы передать солонку. А получилось во многом «старая карга». Всем было ясно, вряд ли такой указ будет содействовать возрождению и развитию. Теперь можно утверждать, как только Ельцин превратился в «хромую утку», над отечественным психоанализом нависла смертельная угроза.
Разве мы не должны быть благодарны Восточноевропейскому институту психоанализа за эту ценную инициативу? Слов нет, еще как должны… Но вот что получается: без президентского указа здравого смысла было бы гораздо больше. Не сгинул бы психоанализ. Он, полагаю, возродился бы без всяких родовспомогательных усилий… Зато после мудрой государственной указки возникла сумятица умов, что хоть плачь…
Недавно в который раз смотрел «Джентльменов удачи». Там есть чудная реплика: «Если мы не хотим обратно в тюрьму, если мы хотим отыскать дорогу к шлему…» Господи, подумал я, ошеломленный, так ведь это же национальная идея! Чтобы не оказаться на нарах, надо отыскать дорогу к шлему, ваучерам, отчизне, психоанализу, черту лысому… И это святое дело — патриотов, олигархов, «мужиков», психоаналитиков. Главное — издать указ, выкрикнуть идею.
Нужна ли была идеологическая реабилитация психоанализа? С моей точки зрения, нет. Это дело не президента, а демократического сообщества ученых. Когда никто не стремится вести мысли на поводке, многое само по себе обретает нишу. Никто не пытался, к примеру, с помощью указа реабилитировать дедушку языкознания Н.Я. Марра, похабницу кибернетику или распутницу генетику. В России не было никакого партийного постановления о запрете психоанализа. Наоборот, его хотели скрестить с марксизмом. Но в связи с уверенной поступью универсальной идеологии этот союз так и не состоялся.
Все, что произошло с психоанализом после указа, заставляет думать о садомазохистском эффекте. Если вести речь о психологической науке в целом, то следовало бы устранить разгромное постановление 1936 г. о педологии. Логика подсказывает, что возродить психоанализ и умолчать обо всем другом означает создать неразбериху. Не случайно один из видных психологов В.П. Зинченко не без юмора заметил: прежде чем реабилитировать бессознательное, надо реабилитировать сознание… Именно так: нельзя методом тыка руководить наукой…
Благодаря указу в научном сообществе сложилась стойкая оппозиция психоанализу. Это и понятно, ведь в психологии существует много направлений: бихевиоризм, гештальт-психология, гуманистическая психология, трансперсональная психология. Не настрочить ли указов?
Научное сообщество все еще ориентируется на идеологию. Представьте себе — в академическом институте. И вот как описывает это очевидец. Загорается всесжигающее пламя: распластаться, выработать безотказный текст, который пойдет куда-то наверх, очарует, и тогда уже светлым потоком польются расположение начальства, фонды, зарплата и все заработает, и расцветет.
Психоанализ. Так бум или не бум?
 |
| Мудрец отпиливает сук, на котором сидит. Так метафорически мы показываем один из способов отказаться от психоанализа на государственном уровне. Но поставить его под контроль государства также невозможно |
Психологический бум заметен сейчас во всем мире. Массовым тиражом издаются книги. Рождаются новые направления психологического знания (психология чрезвычайных ситуаций, психология бизнеса, психология управления). Расширяется сфера психотерапии. Возможно, сбывается пророчество Герберта Уэллса о том, что психология станет главной наукой XXI века. Американский футуролог Элвин Тоффлер отмечает рождение новой психосферы. Он называет «футурошок» (от психологической неадаптированности людей к новой жизни) самой важнейшей глобальной проблемой.
Это в мире. А что у нас? Тоже издаются книги, проводятся международные конференции. Только в Москве более 60-ти вузов предлагают психологическое образование. Однако внутри психологического сообщества наблюдается полная разобщенность, нет стремления к объединению усилий — вновь возрождается кастовость, от которой и пострадал в 20-е годы психоанализ. Получившие международный сертификат различаются по городам, где это произошло. Одновременно обсуждается вопрос о том, кто самый равный среди равных. А всего то и надо собраться и выработать необходимые стандарты и правила сертификации специалистов, так как это принято во всем цивилизованном мире.
Недавно на крупной научной конференции много говорили о невостребованности психологии сегодня. Но действительно ли она не востребована? Последние печальные события показали, как мало у нас специалистов в области психологии чрезвычайных ситуаций. Политики окончательно убедились в том, что без политтехнологов нечего и думать об успешной публичности. Фирмы и различные предприятия ищут специалистов, которые могли бы обеспечить эффективность их работы. Педагоги стремятся получить психологическое образование.
Так что дело не в социальном заказе. Вопрос нужно ставить иначе: а способны ли сегодня российские психологи ответить на общественную потребность? На мой взгляд, нет. Психология как дисциплина переживает кризис. Ей явно не достает социологического воображения, теоретической глубины. Наработаны горы эмпирических исследований. Теоретическое же осмысление полученных данных отстает. Сказывается келейность, авторитарность. Проблем много, но решать их не властям, а самому научному сообществу.
Что делать? Как развиваться психоанализу?
Пять лет назад я был твердо уверен в том, что всем направлениям практической психологии легче было бы развиваться при минимальном участии государства. В любом случае, необходима система национальной сертификации психотерапевтов и психоаналитиков, что бы ни говорили сторонники «импорта». Российские традиции психоанализа вполне могли бы позволить разработать российские стандарты. Высокая цена получения западного образования, супервизии — делают недоступным «цивилизованный» психоанализ.
Попытка собрать конференцию всех психоаналитических институтов и выработать стандарты сертификации обречена на неудачу — амбиции и разобщенность «диких» и «цивилизованных» теоретиков и практиков не приведут к результату — мы уже этот путь прошли. Проблема клинического психоанализа межведомственная — если даже всем удалось бы договориться, то продвинуть программу образования сразу через два государственных учреждения — Министерства образования и здравоохранения — задача очень сложная.
На западе психоаналитик обязан быть медиком, и наши ведомства им подражают. Минздрав считает, что вся психотерапия — область медицины, а психотерапевт — это человек обязательно с медицинским образованием. Главные психологи капитулируют перед Минздравом, несмотря на то, что весь мировой опыт рассматривает психотерапию, как практическую область психологии.
Сейчас я думаю о том, что в первую очередь необходимо узаконить преподавание теоретического психоанализа в психологических вузах — как это принято во всем мире. Институтам психоанализа — прийти к компромиссу и прекратить спор о том, чей сертификат лучше. Выработать программу преподавания и развивать отношения с государственными структу-рами с целью ее внедрения.
В практической деятельности психолог-психотерапевт, психолог-психоаналитик всегда может направить клиента к специалисту медику, если он понимает, что проблема выходит за рамки его компетенции.