Он очень быстро говорит и, наверное, многое успевает. Для того чтобы развивать свою тренерскую практику, нужно постоянно придумывать что-то новое. Сторителлинг, как инструмент управления стал таким новым продуктом «Тренинг-Бутика», который возглавляет Марк Кукушкин
Марк Кукушкин – Генеральный директор компании «Тренинг-Бутик», бизнес-модельер, тренер
Он очень быстро говорит и, наверное, многое успевает. Для того чтобы развивать свою тренерскую практику, нужно постоянно придумывать что-то новое. Сторителлинг, как инструмент управления стал таким новым продуктом «Тренинг-Бутика», который возглавляет Марк Кукушкин. Одной из самых важных особенностей профессии бизнес-тренера является обмен опытом между коллегами. Поэтому тренеры время от времени придумывают и проводят друг для друга мероприятия, называемые тренинг для тренеров. Сообщество бизнес-тренеров является важнейшим институтом этой профессии.
Еще Марк Кукушкин работает со школьниками, и у него есть, поэтому, что спросить по поводу средней школы, ее состояния и перспектив развития. Все знают, что идут какие-то реформы. Но что именно нужно реформировать? Вот поэтому мы начали беседу с вопросов о школьном образовании.
Марк, расскажите, как вы работаете со школьниками, какой запрос в школьном образовании считаете главным. В чем возможности развития средней школы?
Я работаю со школьниками около 10 лет, и называю область работы «практическое обществоведение». На мой взгляд, современный школьник несколько усечен в контактах с реальными людьми, с внешнем миром. То есть реальность школьника — это собственно, школа, Интернет, компьютерные игры, MTV. Есть деформация, с одной стороны — скушная серятина, казарменность школы, а с другой стороны — красивый нереальный мир. Мне очень интересно приглашать в школу «живых» людей. Бизнесменов, людей шоу-бизнеса, тех, кто приносит с собой свою живую деятельность. Именно с ними ребятам интересно обсуждать их жизнь, их занятия и ситуацию в России. Моя идея — привнесение социальной жизни внутрь школы в разнообразной, особенно — в интерактивной форме.
Вы больше внимания уделяете расцвечиванию школьного быта или освоению ребятами внешкольной реальности?
Скорее, освоению реальности. Еще я даю им задания. В одном из моих курсов, я прошу их отыскать известного человека и взять у него интервью. В итоге для школьника день может закончиться в каком-нибудь клубе, где звезда, забросанная SMSками, вынуждена присутствовать и давать интервью. Это навыки поиска, контакта, вступления в контрактные отношения.
Это ведь у вас была идея тренингового задания — «поиск человека»?
Да, на тренинге линк-менеджмента. Но в школьном образовании социальные коммуникации за пределами школы — это новое. Многое из тренинговой практики можно принести в школу и наоборот. Мне посчастливилось работать в начале девяностых годов в «Первом Сентября» у Симона Соловейчика, где разрабатывались инновационные программы, связанные с реформой школы.
А что нового из школы можно принести в тренинги?
Форматы групповой работы, которые описаны и опробованы педагогами-новаторами. Еще, например, методы работы с текстом, групповые формы работы.
Почему сложилось так, что школьное образование преимущественно представлено накоплением фактов и очень мало дают детям подходы, метаструктуры (образ действия), развивая их способности?
Это социальный закон. Школа одна из самых консервативных структур общества, и ее задача — передать базовые знания и навыки жизни в обществе. У Мишеля Фуко вы можете найти подобие культурных кодов школы и тюрьмы – однообразие, порядок, поточность. В нашей культуре, да и не только в нашей, это помножено на социальную депрессивность самого учительства.
Так зашито в культурном коде, что школа — это репрессивный культурный механизм.
Весь ХХ век искали различные способы изменить статус школы, от отдельных предложений, до концепии дескулизации, отказа от школы в традиционном формате. Отдельные взрывы активности по внедрению перемен и реформированию так и остались локальными. Школа воспроизводит себя быстрее и эффективнее, чем продвигаются новаторские идеи.
Кем задумано мало платить учителю?
Это сложилось, по-моему, благодаря массовости профессии и совершенной неопределенности, непредсказуемости результатов в ней. Очень длинный профессиональный цикл. Вы знаете, мне как-то предлагали пост директора школы. Я долго думал, и основным мотивом моего отказа, как человека тогда еще молодого, стала мысль — «вот такая бодяга минимум на десять лет» — очень длинный период получения какого-то результата.
Взять ответственность за очень длинный жизненный цикл — очень нелегко, особенно молодому человеку.
Все же, почему, например, в курсе математики предлагается большое количество примеров вместо того, чтобы показать метаструктуру действия? Я недавно разбирался, что такое подобие треугольников, и я объяснил сыну, что длины соответствующих сторон связаны коэффициентом, линейной зависимостью — из геометрии прыгаем в алгебру.
То, о чем вы говорите — это выбор учителя. В его власти распределять время между дрессурой, которая опять же прописана в культурном коде образования, и объяснением целостного подхода к данному типу задач.
Преподавание в школе предметоцентрично. Предметы, как матрица, нарезают мир ребенка. Должен ли быть преодолен предметоцентризм? Отчасти — да. Когда мы выходим в реальный мир, задачи, которые перед нами возникают, как правило, междисциплинарны. Возьмите мир управленца — менеджмент, психология, финансы в этой деятельности пересекаются. Школьные дисциплины пересекаются слабо, хотя могут быть межпредметные олимпиады, общие уроки. Опять же, многое — во власти учителя.
Какие базовые отличия тренинга от лекции, семинара?
Принципиальное отличие от лекции — интерактивность. Лекция монологична. А у тренера есть задача активного диалога с аудиторией, мы говорим здесь о тренинге как о групповой форме обучения. На семинаре интерактивность присутствует, но только через преподавателя. Тренинг отличается от этих двух форм образования тем, что устанавливается общение внутри группы. Участники, взаимодействуя друг с другом, учатся друг у друга не меньше, чем у тренера.
Другое отличие — деятельностное: тренинг — это действие, ориентированное на освоение полезных поведенческих моделей. Там, где нужно приращение знаний, достаточно лекции, семинара и даже чтения книги или дистанционного курса. Там, где нужны изменение ценностей, установок, там где нужно изменить модели поведения — применяется форма тренинга. Если брать определение С. Макшанова, тренинг есть формирование преднамеренных изменений. Изменения поведения и ценностей лежат в структуре научения глубже знаний.
Бизнес-тренеры говорят прежде всего о навыках, они ориентированы на изменение поведения и приобретение навыков. При этом не все бизнес-тренинги сводимы к навыковым. Например, мотивационные тренинги, в которых акцент ставят на изменение отношения, мотивацию к определенного рода изменениям.
Как тренинг может формировать, или выявить мотивацию?
Достаточно легко представить «мотивацию от». Использовать видеозаписи, фильмы, игры, походы по предприятию с развешиванием бирок — можно выстроить тренинг по технике безопасности, скажем, в литейном цехе. Правила невозможно внедрить, если их не «прожить».
А тренировать «мотивацию к»?
Пример — тренинг коммуникации с клиентом. Можно отдрессировать поведение сотрудника, который встречает посетителей, кивает, улыбается вошедшему, принимает
определенные позы приветствия. Если не привить установки быть лицом, а не попой к клиенту, мы получим так называемый «пластик смайл».
Я люблю играть на факторе «потери» клиента. Еще очень сильно работает задание менеджеру позвонить в свою компанию в роли клиента. Это не навыковая конструкция, а эмоциональное переживание.
Я знаю тренеров, которые активно работают с художественным видео. Например, показать фильм про команду в бою, про спортивную команду. Это переживается группой и дает серьезный эффект. И после просмотра участники вспоминают свой жизненный опыт работы в какой-нибудь команде. Это тоже оказывает сильный эффект за счет идентификации.
Новы ли тренинги, или наоборот — это древнейшие формы передачи знаний и намерений?
Есть масса древних практик передачи опыта, например, плетения корзин, охоты на животных, религиозных мероприятий — это своего рода квази-тренинг. Если вы будете знакомиться с мемуарами известных людей, например, полководцев, то вы увидите их тренинговые эпизоды по отношению к своим подопечным. Как форма передачи навыков от учителя к ученику, в этом плане, тренинг стар.
Существует ли теория тренинга?
На мой взгляд, нет такой одной книги, которая собрала бы все знания об этой форме обучения. Интересно было бы подумать — почему. Консультирование, Милан Кубр — это
кирпич, и он должен быть прочитан. Но тренинг — это процедура практическая, и поэтому все книжки о нем задачной ориентации — как провести тренинг, как оценить эффективность тренинга. Хотелось бы, чтобы кто-то помедитировал и написал общую теорию тренинга. У Левина, у Морено, у многих наших специалистов уже намечены подходы к теории тренинга (У Макшанова, Сидоренко, Филоновича и других).
Вы проводите тренинги, как я посмотрел на сайте — 20-25 дней в месяц, вы отмечаете, что меняется в запросах клиентов со временем?
Очень часто изменение запросов связано с изменением карьеры тренера. Пять лет назад я делал больше тренингов продаж, а сейчас — больше тренингов топ-менеджеров. Это не значит, что тогда не было спроса на тренинги для топ-менеджеров. Тенденции мы выделяем, конечно. Сейчас запрос на тренинги, на обучение от нижнего уровня плавно движется, поднимается по организационной лестнице вверх.
Второй момент — организации строят системы обучения в компании. Появляются тренинги, сопровождающие организационные изменения. Разработать и донести концепцию компании до сотрудника — тренинг с сопредельными жанрами, с элементами консалтинга. Авторские продукты также стали более востребованы.
Как вам в тренерской деятельности помогает философское и психотерапевтическое образование?
Философское образование дает мне широту взглядов, легкость оперирования информацией, способность сворачивать ее в модель, в концепцию. В два принципа и три приема. В Универсистете я занимался историей и теорией культуры и социальной философией.
Например, в компании «Тренинг-бутик», мы ориентированы на культурные модели и опору на них в тренинге: «А где в культуре была такая ситуация, которая случается при обслуживании клиента? Где этот было?» Вот, например, индустрия роскоши. Как при дворе это строилось, как придворные образцы можно вовлечь в работу по обслуживанию клиентов?
Образование по психотерапии передало мне бережное отношение к группе. Я знаю многих тренеров, которые вышли из индустриальной среды, они строят группу, и её унасекомливают, чтобы участники почувствовали себя вот такими маленькими букашками-козявками. Момент, связанный с терапевтическим прошлым приводит меня к стремлению учитывать состояния участников.
Вы представляете новый продукт своего тренинг-бутика — сторителлинг для менеджера. Делаете из менеджера сказочника?
Хороший вопрос, в каком-то смысле, да. Эффективные менеджеры, управленцы, обычно — классные рассказчики. Я начал сам коллекционировать байки, рассказы, притчи, и применять их для работы с аудиторией. И я понял, что можно этому учить, не структуре построения рассказа, а тому, чтобы внимательно выискивать такие истории в своей и чужой жизни, чтобы легализовать эту активность. Как мы относимся к своему опыту? Находим две-три истории, да и только. Но взглянуть на свою прошлую жизнь, как на кладезь премудростей, притч, афоризмов, примеров — этого не хватает. Перепросмотр своей жизни в такой фокусировке очень ценен. Следующий момент. В нашей жизни много историй случается или рассказывается другими, и надо пробовать и чужие истории. Чужие как свои.
Есть предположения, как «работает» сказка с ребенком, но у взрослых эти каналы закрыты (нефантазийное, непосредственное переживание, для взрослых — идентификация). Как вы их открываете?
Все мы вышли из волшебной сказки, далеко ли ушли? Наши предки значительную часть информации передавали через устные рассказы, которые фиксировали историю рода, предания, отдельные эпизоды, связанные с героями. Паттерн устной истории чрезвычайно силен, вы же можете представить, как сладка бывает возможность послушать чью-то историю или рассказать свою. Вот это вот травление жизненных баек, «вот была у меня…» и так далее. Это возможность в концентрированной форме, за короткий период перенять чужой опыт и передать свой в очень доступной и приятной форме. Малые истории хранят большую историю. Поэтому, сказки — не только детям.
Насколько я понимаю, выучившись у вас на менеджера-сказочника, можно более эффективно управлять персоналом компании. На каждую производственную проблему — своя поучительная история заготовлена, и вроде как можно и без выговоров и строгих приказов обойтись. Какие истории рассказываете вы? Хотя бы одну.
Например — такая. Я в шестом классе, и у меня болеет младший брат. Мне сказали купить ему лекарство, как сейчас помню, хлористый кальций. Я иду в аптеку, а по дороге, поскольку я был мальчик начитанный, книжный, название в моей голове преобразовалось. Я прихожу в аптеку и заявляю: «Дайте мне цианистый калий». Удивленная женщина, с вот такими вот глазами, спрашивает меня: «Мальчик, тебе зачем?» И я ей отчетливо говорю так: «Для брата». Провизор растерялась, и побежала звать заведующую, и они мне стали говорить, что «Мы не делаем такого, у нас такого нет». Я же понимал, что они зажимают лекарство, что это, наверное, дефицит. Я говорил, что мне очень нужно, что для брата.
Поучительная история, а ее смысл — получая информацию, обязательно нужно уточнить дополнительные данные, которые позволят выполнить задание. В том случае мне нужно было спросить, для чего это лекарство — хлористый кальций, или записать название на бумажке.
Многие говорят о том, что профессия тренера устоялась, и прочно. Возможно ли выучиться, «стать бизнес-тренером»?
В каталоге профессий ее пока нет, но как самоидентификация, как профессия, узнаваемая и принимаемая клиентами, заказчиками, она состоялась. Сложилось сообщество.
Этому уже можно учиться, и на рынке эта профессия обладает определенной привлекательностью, есть поток желающих ее освоить. Лет 6-7 тому назад в Интернете было 2-3 программы обучения тренеров, а сегодня вы найдете около полусотни таких программ, которые будут информационно и лично хорошо представлены. Рынок растет, не всегда к общему удовольствию профессионалов. Что требуется от программы подготовки? Должна быть пролонгированная программа, 4-8 модулей за 1-2 года.
Между образовательными модулями — внутри программы подготовки — нужно «идти в поля» и работать с клиентами, реально искать заказчика. Вот ты обучился, потом иди, работай — это не подходит. На мой взгляд, важно учиться у разных тренеров. Почему это так? Не любил я химию в школе… Неправильно, если профессию закрывает тренерская фигура. Важно видеть разные образцы, чтобы можно было выбрать, или скомпилировать свой стиль. Джон Гриндер говорит, что НЛП — это моделирование. Моделируй успешных людей, и у тебя получится.