Лиана Алавердова ©
Мальчик с мечом деревянным
Рассказ сестры пережившей самоубийство брата
Переводы
***
Ричард Кори
Эдвин Арлингтон Робинзон (перевод Лианы Алавердовой)
Когда б ни появлялся Ричард Кори,
Он привлекал вниманье непременно:
С иголочки одет, побрит и строен,
Он с головы до пят был джентльменом.
Беседовал на равных с первым встречным,
Покой и человечность излучая,
И учащал биение сердечное,
Приветствием простым, и шел блистая.
Он полон был ученых разных знаний,
Богат же, как король, притом безмерно.
И был примером он для подражанья
И нашим идеалом неизменным.
Мы жили тяжело и ждали света.
Кто клял свою судьбу, а кто молился.
А Ричард Кори ночью жарким летом
Пошел к себе домой и застрелился.
***
Портрет
Стэнли Кьюниц (перевод Лианы Алавердовой)
Моя мать никогда не простила моего отца
за самоубийство,
особенно в такое неподходящее время
и в таком месте, как в парке весной,
когда я вот-вот должен был родиться.
Она заперла его имя
в самом глубоком ящике
и не выпускала его наружу,
хотя я мог слышать, как он стучится.
Когда я спустился с чердака
с пастелью в руках,
на которой был изображен большеротый незнакомец
с бравыми усами и спокойным взглядом глубоких карих глаз,
она разорвала рисунок на части
и, ни слова ни говоря, влепила мне пощечину.
В свои шестьдесят четыре года
я все еще чувствую,
как горит щека.
***
Корабль
Фредерик Бакнер (перевод Лианы Алавердовой)
Frederick Buechner from the book Dwarves in the Stable
Из книги After the suicide.
Я стою на берегу, когда большой корабль
невесомо выплывает из гавани и уходит вдаль.
Он прекрасен. Раздуваются паруса.
Корабль сверкает, словно луч солнца на водной глади.
Он уменьшается в размере, и наконец его белые паруса становятся ленточками
там, где сливаются море и небо.
Я гляжу на него, а голос за моей спиной произносит:
«Ну вот, он исчез». Исчез. Исчез?
«Нет», – я говорю себе.
Нет, он не исчез. Неправда.
Он исчез только в том смысле,
что я не могу его больше видеть.
Но в реальности он такой же, как всегда,
такой же прекрасный, сияющий.
В глубине сердца я знаю,
что на другом берегу
другие голоса кричат:
«Смотрите! Смотрите все! Вот он идет!»
***
CЫН
Айрис Болтон (перевод Лианы Алавердовой)
Холодный и жестокий сын
лежит, непроницаем.
Он теплым был. Он добрым был.
Я мать его. Я знаю.
В крови и тело, и душа.
Что можно тут сказать?
Он прожил двадцать лет всего
и вот закрыл глаза.
Друзья все бьются разгадать,
Достигнуть понимания:
была ли цель, светил ли смысл
в его душе израненной?
Во мне и ярость, и любовь –
в борьбе на поражение.
Молюсь за силы, за покой,
молюсь за исцеление.
Угомонить бурлящий дух
и ад в душе унять
хочу. Когда и где найду
смирения печать?
Мне весть о смерти принесла
агонию страдания.
Хочу я вновь почувствовать
тепло его дыхания.
Из неизведанных глубин
шквал слез меня сломил.
Я помню: крепко обнимал.
Я верю, что любил.
Я пленку целый день кручу
в мозгу с его участием:
его улыбка, слезы, смех,
игра – все было счастье.
Мой сын, мой сын, как ты посмел?
Каких искал ответов?
Но нет, не слушал, дорогой,
ты любящих советы.
Отец и я: стремились мы
спасти – и вот расплата.
Теперь лежишь ты примирен,
как некий триумфатор.
Не знал ты, гордостью ведом
и вверх стремясь отчаянно:
без неудач нет полноты,
увы, существования.
Сказали: ты оставил дар,
в нем будет исцеление.
Но заблокирована мысль
твоим исчезновением.
Быть может, я найду тот дар,
наследие от сына.
Иль ты с собой его унес
в душевную пучину?
Дар веры и надежды, коль
надеяться смогу, –
как воробьиные следы
на выпавшем снегу.
Дар указующий: замри и вспять –
потоки слезные.
Он соткан из гармонии
и музыки небесной.
Та музыка, что ты творил
и разделил так щедро,
возносит мой разбитый дух.
А ты лежишь, ты мертвый.
Хоть муза светлая твоя
груз облегчала слезный,
ты не ценил, не сознавал
той радости, что создал.
Стоит заброшенный рояль:
и он лишился брата.
Он помнит все мелодии,
что ты играл когда-то.
Магнитофонных пленок ряд,
твой голос с ними слит.
Твой музыкальный редкий дар
мой дух да укрепит.
В распотрошенные сердца
в агонии сцепления
вольется музыка твоя,
неся успокоение.
Душа болит за матерей,
которым трудно, сложно.
О, как помочь их сыновьям,
пока еще возможно?
Мы без «зачем» и «почему»
узнаем, как нам быть,
чтобы бессмысленных смертей
опять не допустить.
И если мука, если боль
покинут дух и тело –
молюсь я, Бог, восстанови
меня в былых пределах.
***
Мальчик с мечом деревянным
Рассказ сестры пережившей самоубийство брата
Лиана Алавердова ©