После двух лоботомий и десятков инсулиновых клинических смертей эта женщина связно отвечает на вопросы психиатра. Она и сама могла бы быть на месте доктора, училась в медицинском, окончила с отличием. Но что-то сломалось, завертелась жизнь квадратным колесом – и вот, она уже пациентка психиатра, обладательница различных диагнозов с одним ключевым словом – шизофрения
Жизнь всегда богаче фантазии, только успевай записывать. Простые слова о вечной молодости, бессмертии, огромном желании работать на благо государства. Живая мощь.
Гениальный текст. От абстрактного к конкретному и обратно. Очень жалко автора. Жалко всех. Никто не виноват. Все имена и адреса вымышлены. Там никого нет. Кен Кизи нервно курит в гнезде кукушки…
Лекция записана в 1974 г. Очень жаль, что пришлось резать текст. Оригинал статьи читайте на сайте Независимого Психиатрического Журнала http://npar.ru/journal/2003/3/schizophrenias.php
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, Зинаида Ивановна. Садитесь, пожалуйста.
— Спасибо.
— Вас не смущает такая большая аудитория?
— Нет.
— Зинаида Ивановна, с какого числа Вы здесь лежите последний раз?
— Я приехала 25-го января.
— Чем это обусловлено? Почему Вы сейчас здесь находитесь?
— У меня нет сна.
— Раз.
— И нет памяти.
— Два.
— Больше меня ничего не беспокоит.
— Значит, если мы Вам наладим сон и возвратим память…
— Больше я сюда не приеду.
— Что Вы будете делать?
— Я буду работать. Я и работаю в управлении внутренних дел на Петровке, 38.
— Кем Вы там работаете?
— Полководец внутренней безопасности.
— А что это значит — полководец внутренней безопасности?
— Я ищу вождей.
— То есть?
— Вот в институте Ганнушкина нашла, где вожди, выпустила их на свободу. Во 2-ой клинической больнице нашла, где вожди — выпустила на свободу. Потом на Петровке бывшая биржа труда — там нашла вождей, выпустила на свободу.
— А какая здесь связь с внутренней безопасностью?
— Как какая? Я не понимаю Вас.
— Вы же полководец внутренней безопасности?
— Да.
— Ваша деятельность…
— Звание.
— Но Ваше звание отражает содержание Вашей деятельности?
— Отражает.
— Тогда объясните мне.
— Я Вам сказала.
— Так. Вы ищете вождей и освобождаете их.
— Да. Они в вольерах.
— Почему?
— Была война, они эвакуировались в вольер, чтобы бомба их не убила.
— В вольеры?
— Да.
— В вольерах обычно держат животных.
— Как Вам сказать? Вольеры или деревня большая с домами, и в этих домах живут. Но перекрытия земли, глубоко под землей — бомбы и не попадают. И их не убьет.
— Почему же Вы назвали это вольерами?
— Так все называют у нас на работе — вольеры. И я говорю вольеры.
— Как называют все. Ага. Если Вы полководец, то в Вашем подчинении, вероятно, находится много людей?
— У меня свой подвал.
— Почему подвал?
— Со зверями. Еще крысы у меня есть, павианы, орангутанги. Я делаю засаду в магазине, пускаю зверя. Зверь не уходит и находит, где заслоны, за которыми вожди.
— У Вас интересный метод поиска. Может вольер отсюда и идет, потому что Вы используете животных. Вы меня понимаете?
— Понимаю. Я Вам говорю так, как я сказала. Все.
— Зинаида Ивановна, кого из вождей Вы отыскали?
— Ленина, брата Ленина, Сталина, Ворошилова, Буденного, Шверника, Булгарина, Микояна, Подгорного, Сабурова, Оргина.
— Кто-то из них умер, кто-то из них жив?
— Ворошилов жив-здоров. У него была летаргия гения земли, хоронили.
— Как-как?
— Летаргия гения земли у него была.
— У Ворошилова была летаргия гения земли. Как это понять?
— Сон глубокий, летаргический. Спал глубоко, крепко.
— А есть еще какая-нибудь летаргия? Есть летаргия гения земли, а еще, какая может быть?
— Простая смертного раба земли. Простая — уснет крепко и спит.
— Ах вот так. Но ведь они давно умерли. У них тоже была летаргия или что-то иное?
— А они не умерли. У них бессмертие, бессмертные вожди. Бессмертие кость живая мощь.
— Они стали «Бессмертие кость живая мощь». Как в мифологии. Как святые?
— Да.
— Хорошо. Почему же мы их не видим бессмертными?
— Да.
— Бессмертные вожди наши. Где они сейчас находятся?
— В Кремле.
— Все?
— Все.
— Почему не дают о себе знать?
— Хотите если их увидеть, поезжайте к нам на Садово-Каретный, дом 20, квартира 69. И мама поведет Вас ко всем вождям, и Вы их всех увидите.
— Чем же они заняты?
— Работают, управляют государством.
— Вы для этого их освободили из вольера?
— А как же? Что же они ничего не делают? Они работают вождями.
— Так они были все в летаргическом сне? Или…
— Нет, не все, не все, не все.
— А кто же был?
— Ворошилов, Буденный, Шверник.
— Это в летаргическом сне?
— Да.
— А остальные?
— Нет.
— Что же это такое? Всем присутствующим известно, что они уже давно не живут, умерли.
— Я Вам говорю, что они все живы и здоровы.
— Я не хотел бы Вам противоречить, просто хочу понять.
— Хотите Вы их увидеть?
— Я хочу понять, как же так? Почему у всех нас заблуждение?
— Какое заблуждение?
— Мы все думаем, что они уже давно умерли.
— Они все живы-здоровы.
— Почему?
— Почему. Бессмертие кость живая мощь им сделано.
— Кем?
— Лениным и Сталиным.
— Так они сами тоже умерли.
— Ленин жив, Вы его вчера видели, и Сталин жив.
— Я вчера видел его?
— Да.
— Где же?
— Видели.
— А какую роль Вы при этом играете? Кто Вы, Зинаида Ивановна? Если Вы такие вещи делаете — вождей освобождаете, — Вы-то кто?
— У меня воинское звание полководец внутренней безопасности.
— Кто Вам присвоил воинское звание?
— На работе, в управлении охраны общественного порядка.
— А Вы не помните, когда я с Вами в последний раз говорил в присутствии врачей?
— В прошлом году летом, в июне.
— А Вы помните, о чем мне тогда рассказывали?
— Вы меня спрашивали, как я работаю, нравится ли мне работать, что у меня болит.
— И Вы тогда еще мне обещали кое-что. У меня создалось впечатление, что Вы шутили, когда обещали золото, драгоценности.
— Пожалуйста. Приезжайте к нам на Садово-Каретную, дом 20, квартира 69, Шуйскому, и Вы получите золото Николая Первого вечное число раз.
— Как-как?
— Золото Николая Первого вечное число раз. А Вы не приезжаете. Что же Вы?
— Я не понимаю, что Вы сказали. Что значит золото Николая Первого вечное число раз?
— Вот золото Николая 1-го. И такого золота Вы получите вечное число раз или бесконечно.
— Откуда у Вас золото?
— Потому что мой отец Николай Первый. Он мне все золото отдал.
— Я полагаю, что кроме материальных благ он завещал Вам и какие-нибудь идеологические направления?
— Идеологические нет. Он мне золото оставил, чтобы я хорошо жила.
— Только лишь?
— Да.
— Такие меркантильные соображения? И больше ничего?
— Да и только.
— А кто же тогда дал Вам такую возможность благо совершать — вождей освобождать и порядок устанавливать?
— Это моя работа.
— Простая?
— Простая, легкая. Я работаю хорошо.
— Я понимаю, что если только вот восстановить сон и память, то Вы так и будете продолжать в этом смысле. Да?
— Да.
— Он золото в готовом виде Вам передал или у Вас есть разработки, прииски?
— Вот такая толстая книга, в которой написано, где Николая 1-го золото находится.
— Где же? Вы помните?
— На Арбате, улица Горького, Петровка, Красно-Пролетарская и другие улицы. Я сейчас не помню.
— Где оно там: в комнате, на полу валяется или где-то зарыто?
— В комнате за дверью, в вольере. В цинковых ящиках чеканные монеты.
— Содержание того, о чем мы говорили с Зинаидой Ивановной прошлый раз, несколько изменяется, хотя основная фабула примерно та же. Но в структуре кое-что меняется. Вы же говорили тогда о приисках.
— И прииски, и россыпи.
— Достаточно мне напомнить, как это все сразу идет: прииски, золото, сейчас изумруды пошли. Изумруды есть?
— Изумруды есть, бриллианты, бриллиантовые россыпи.
— Пожалуйста, мы можем об этом сейчас до бесконечности говорить. Бриллиантовые россыпи, алмазные и т.д.
— Приезжайте, мы Вам все отдадим.
— Но Вам этот презренный металл не нужен?
— У меня много там, куда я дену?
— Ах, вот как. Но Вы хотя бы поделились с сотрудниками.
— Вот я поделиться с Вами хочу.
— А с другими?
— С Игорем Петровичем.
— Так какое Ваше основное назначение?
— Ищу вождей.
— С какой целью?
— Выпустить их на свободу, чтобы они в Кремле управляли страной.
— Выпустили. В каком направлении они должны управлять страной? Что они должны делать со страной?
— Богатой ее сделать, обеспеченной.
— Еще что?
— Чтобы не было войн.
— Так. И тогда Вы можете уйти на пенсию.
— На какую пенсию я уйду? У меня бессмертие и вечная молодость. Я буду все время работать.
— Как же так? Вы выполнили свою миссию — освободили вождей. Они создали благоденствие. А Вы на пенсию.
— Зачем? Нет. Я буду работать. Мне хочется работать.
— Что там дальше делать? Нечего. Я понимаю, что у Вас бессмертие и вечная молодость.
— Какое-нибудь мне другое дадут задание.
— Какое еще? А если картонажную работу дадут?
— Пожалуйста, буду картонажную работу делать. Буду коробочки клеить.
— Ладно. Согласны с этим. После того, как будет создано общество, будем клеить коробочки. Ну, хорошо. Там в Кремле собрался сонм вождей. Вы с ними связь поддерживаете?
— Зачем я с ними буду…
— Не поддерживаете?
— Нет, не поддерживаю.
— А с кем поддерживаете?
— С отцом своим.
— Каким образом?
— Приезжаю к нему в квартиру и разговариваю.
— Отец жив?
— Жив Николай Первый и бессмертен.
— Вы с ним только видитесь или иногда по слуху общаетесь?
— По слуху я не общаюсь. Я с ним вижусь и разговариваю.
— По слуху бросили общаться? Сейчас уже не общаетесь?
— Нет.
— Ни с кем?
— Нет.
— Когда кончилось это дело?
— Пять месяцев тому назад.
— Точно?
— Да.
— А с кем 5 месяцев тому назад общались по слуху?
— С вождями.
— Еще с кем?
— С царями, со Снежневским.
— Тоже по слуху?
— Да.
— О чем шла речь? С вождями, с царями, со Снежневским.
— Я им все говорила, что вы находитесь там-то, там-то, там-то, снимите рельсы так-то, толкните засов на себя, он распахнется, и они выйдут.
— А они Вам что говорят?
— Они мне ничего не говорят.
— Ну, как же?
— Потому что по слуху я…
— Кто кому больше говорит: Вы им или они Вам?
— Я им.
— Они Вами руководят или Вы ими? Ну, если отбросить ложную скромность?
— Подождите, я не понимаю, что Вы говорите.
— Кто больше руководит? Кто больше дает наставлений?
— Снежневский.
— Значит, над Вами власть есть?
— Конечно.
— А Вы говорите, что бессмертны и вечно молоды.
— А это при чем? Это-то к чему?
— Связи — высшие семантические, — конечно, мягко говоря, рвутся. Правильно я говорю?
— Связи семантические быстро рвутся. Только семантические — я не знаю, что это за слово.
— Это я врачам. Зинаида Ивановна, хочу задать Вам очень серьезный вопрос. Послушайте внимательно. Вы меня сейчас всегда слышите или иногда голова словно отключается?
— Нет, голова моя так хорошо внимательно настроена — я все слышу, что Вы говорите.
— Вы чувствовали когда-нибудь, что больны?
— Чувствую, чувствую, чувствую, что больна.
— То, что голова болит или…
— Болит голова, потом не сплю, ругаюсь, ко всем придираюсь, угрожать начинаю: что вы меня мучаете, что вы меня затерзали всю, я от вас уеду в больницу.
— Это там, дома?
— Да.
— И Вы чувствуете, что больны. А когда-нибудь возникало у Вас впечатление, представление, сознание, что у Вас с нервами не в порядке?
— У меня есть сознание, что я больна, что и нервы мои больные.
— Есть сознание, что психически больна?
— Есть.
— В чем выражается Ваше психическое заболевание? Помимо того, что уже сказали? Как Вы иногда думаете?
— Я Вам скажу. У меня падучая болезнь.
— Припадки?
— Да. Меня вылечили от припадков.
— Это прошло. А в другом смысле?
— Еще есть, есть.
— Что есть?
— Злая я бываю и хочется мне ударить.
— Вы понимаете, что это не нужно делать?
— Не нужно, понимаю, но делаю.
— Раскаиваетесь потом?
— Да.
— Просите прощения, извинения?
— Прошу. Мы подрались со Скибой, и мы с ней помирились. Теперь мы водим с ней дружбу и ходим по отделению.
— Скажите, а не бывает никогда представлений, что у Вас будто мысли не те, ошибочные?
— Нет.
— Никогда?
— Нет.
— Зинаида Ивановна, давайте вернемся к прошлому. В тот период, когда у Вас не было представлений, что Вы бессмертны, что Вы дочь Николая Первого, что Вы освобождаете вождей и все делаете на благо людей и общества, бывали ли у Вас периоды страха, какой-то непонятной тревоги?
— Были и страхи, и тревога.
— Я спрашиваю, т. к. знаю, что были, и Вы это помните. Когда появлялась какая-то подозрительность, не возникали мысли, что все это неправильно, что это мнительность и болезнь?
— Что это болезнь у меня появлялось, но что это не болезнь — у меня не было представления такого. Что тогда я больна, я знала.
— Вы знали тогда, что больны?
— Да.
— Понимали?
— Да.
— Что вот то, будто Вас преследует кто-то, хочет что-то сделать и т.д…
— Болезнь.
— Вы тогда понимали, сознавали?
— Понимала, да.
— А сейчас?
— А сейчас хорошо.
— Вам сейчас хорошо?
— Очень. Сплю, ем, хожу по коридору, смотрю телевизор.
— Но бывает же когда-нибудь тошно, плохо?
— Когда мне хочется домой, вот тогда мне так вот все крутит.
— А что это значит?
— А домой я хочу. Я и к страже обращаюсь, и к врачам, и ругаюсь матерными словами и …
— Это некрасиво, конечно.
— Некрасиво, но что же делать? Не отпускают домой. Было один раз. А теперь мне сказали, когда меня выпишут домой, я успокоилась и жду своей выписки.
— В плохом состоянии или переходном к плохому от того блаженства, которое у Вас есть, возникает сомнение, что с Вами что-то не в порядке?
— Есть.
— Бывает?
— Да.
— Страдаете от этого или нет?
— Я хотела выписаться…
— Простите, страдаете от этого или нет?
— Нет, не страдаю. Я просила выписаться, а мне сказали: памяти у Вас нет и сна у Вас нет. Мы Вас подлечим.
— Бог с ними, что сказали. Вы разве не страдаете от сознания того, что Вы — человек, получивший высшее образование, с отличием окончивший институт, врач, имеющий специальность, могли бы хорошо работать…
— А мне не интересно. Я в лаборатории работала биохимической.
— Что Вы искали?
— Холестерин, остаточный азот, белковые…
— У Вас были тогда какие-нибудь более перспективные цели, в смысле научной работы?
— Нет, нет, нет.
— Не было совершенно?
— Нет.
— Еще вопрос. Когда Вы учились в средней школе, всегда ли на протяжении 10 лет одинаково хорошо успевали? Или были периоды, когда…
— Были, когда мне не хотелось ничего, уроки никакие делать. Мне хотелось походить, побегать, попрыгать.
— Сколько лет Вам было? В каком возрасте примерно? — Это было лет в 15-16.
— А раньше не было?
— Не было. Я училась и мне нравилось.
— С какого примерно возраста Вы себя помните?
— Сейчас я Вам скажу. С 5-ти лет.
— Что Вам запомнилось в 5-летнем возрасте?
— В 5-летнем возрасте помнила я: у меня был голышонок, у меня был домик, я играла в дочки-матери.
— Как все дети. В 5-7 лет не запомнилось что-нибудь отличное в Ваших переживаниях?
— Нет, не запомнилось. Но появились уже книги, которые я стала читать.
— Какие?
— Сказки.
— Вот это интересно.
— Чарская. Писательница.
— Мечтали, фантазировали?
— Нет. Читаю и спать.
— В 1-ом классе хорошо занимались?
— В 1-ом классе очень хорошо.
— Какое настроение было?
— Хорошее, приподнятое.
— Временами приподнятое или всегда такой тонус был?
— Всегда такой тонус был.
— В 12 лет ничего не изменилось? Не было каких-нибудь спадов? Настроение менялось?
— Нет. В 15 лет.
— Только в 15 лет?
— Да.
— 15, настаивает. Спасибо Вам.
— Пожалуйста.
